Книга Хорошие солдаты - Дэвид Финкель

— Фиг найдешь СВУ во всем этом дерьме, — сказал солдат по имени Джей Марч. Он рвался в бой, ему было двадцать лет — в общем, типичный солдат своего батальона. Он сказал это тихо, и в голосе слышна была нервозность.

Спустя несколько дней, за которые нервозность усилилась, весь батальон получил приказ собраться перед рассветом для первой операции — обхода на протяжении дня всей своей зоны ответственности (ЗО), тех шестнадцати квадратных миль, что батальон должен был взять под свой контроль. Идея принадлежала Козларичу. Он хотел наглядно показать восточному Багдаду, что батальон 2-16 прибыл, и, кроме того, вывести солдат с ПОБ в их зону ответственности и наглядно показать парням, что бояться там нечего. «Всем сразу целку сломать» — так он выразился.

Операция «Господство рейнджеров» — такое название он дал этому походу. Но солдаты между собой называли его «Похоронный марш Козларича».

«Привет, Два-шестнадцать, — написал на стене уборной солдат другого батальона, расквартированного на той же ПОБ. — Желаю вернуться завтра живыми из похода мудаков».

В бронежилетах, полностью экипированные, они построились в 5.00 утра у главных ворот ПОБ. Кое-где между ними были вкраплены «хамви» на случай, если кого-нибудь придется эвакуировать, но весь смысл операции заключался в том, чтобы идти пешим ходом, чтобы вблизи посмотреть на некоторые из наиболее враждебно настроенных багдадских районов и показать там себя, и поэтому солдаты постарались, чтобы керамические пластины в бронежилетах были идеально на месте. На них были каски из кевлара, пуленепробиваемые очки и термостойкие перчатки. Они надели наколенники и налокотники на случай, если придется залечь под огнем. У каждого солдата в одном кармане штанов лежал медицинский жгут, в другом эластичные бинты, к бронежилетам были прикреплены подсумки с ручными гранатами и запасом патронов — 240 штук. У всех были автоматы М-4, у некоторых — ручные пулеметы, у некоторых — девятимиллиметровые пистолеты, у некоторых — защитные амулеты. Покидая ПОБ, чтобы произвести должное первое впечатление на 350 тысяч человек, которые, конечно, только и ждали случая взорвать мудаков к чертовой матери, каждый нес на себе минимум шестьдесят фунтов оружия и средств защиты.

Иных солдат, когда они выходили за ворота, заметно трясло. Но мало-помалу, проходя мимо людей, которые смотрели на них молча и сдержанно, парни начинали успокаиваться, и через десять часов, когда они вернулись на ПОБ, они, как и рассчитывал Козларич, если не были избавлены от страха полностью, то по крайней мере чувствовали себя увереннее. Один взвод обнаружил торчавший из земли неразорвавшийся минометный снаряд с иранской маркировкой на стабилизаторах. Вероятно, урок своего рода: тема — с кем придется воевать.

К другому взводу стала приближаться исступленная женщина, у которой в руках было что-то завернутое в одеяло, и, когда она не остановилась по окрику, солдаты имели право решить, что она террористка-смертница, и действовать соответственно. Но, позволив ей подойти совсем близко, они увидели, что она держит сильно обожженного маленького мальчика с открытыми глазами и покрытой волдырями кожей, и, когда они, опустившись на колени, перевязывали его чистыми бинтами, мать, которую они могли застрелить, благодарила их со слезами.

Тоже урок — выдержки.

А еще один взвод получил урок на тему: глупость и везение. Один солдат сказал, что толстый кусок пенопласта на обочине дороги выглядит подозрительно, другой подошел и пошевелил кусок ногой, третий поднял его, посмотрел и увидел дырку, а в ней — провода. Вечером на базе, испытывая изумление и облегчение, понимая теперь, что это было СВУ, нашпигованное гайками и болтами, они все еще не могли поверить своему счастью.

Да, бомба не взорвалась, и эта удача, казалось, задала тон первым неделям их пребывания в Ираке.

Они находили склады оружия до того, как оружие могло быть использовано против них. В них стреляли, но не попадали. Выучка и дисциплина — вот в чем секрет, говорил Козларич. В других батальонах были подрывы на СВУ, но только не у них, и Козларич продолжал говорить свое «все идет хорошо», имея на то основания: все шло хорошо, и хорошими солдатами — вот кем стали его ребята к началу апреля.

На ПОБ только они ходили по территории в перчатках, всегда готовые к неожиданностям, и, когда их колонна выезжала с базы — например, та, что отправилась сегодня, 6 апреля, в десять минут первого ночи, — она всякий раз двигалась не быстрее пятнадцати миль в час: чем тише едешь, тем легче вовремя обнаружить СВУ. Солдаты других батальонов, которые пробыли на месте дольше, превышали скорость — но только не они. Они ползли по улицам, защищенные самыми лучшими бронежилетами, используя самые лучшие средства защиты глаз, ушей, горла, паха, коленей, локтей и кистей рук, ползли в самых лучших «хамви», что когда-либо были сконструированы для армии, с броней такой толщины, что каждая дверь весила более четырехсот фунтов.

Медленно, осмотрительно они въехали в район под названием Муаламин. Миновали темные жилые дома. Миновали смутный силуэт мечети. Двигались с погашенными фарами, надев очки ночного видения, — и в 12.35 ночи их ослепило внезапной вспышкой.

Взрыв. Прошило бронированные двери. Прошило бронежилеты. Прошило хороших солдат. Направление и момент оказались выбраны идеально, и теперь один из хороших солдат горел.

Это был Каджимат, в феврале рвавшийся в Ирак, в марте уже насмотревшийся достаточно, чтобы написать в Интернете: «Мне нужно время это обдумать», а в апреле сидевший за рулем третьего «хамви» в колонне из шести — «хамви», на котором некто, прятавшийся в темноте и державший палец на кнопке, остановил свой выбор.

От кнопки шла проволока к чему-то темному на обочине дороги. Само СВУ этот человек почти наверняка не видел, но он заранее нарочно расположил его на одной линии с высоким, покосившимся, сломанным и в иных отношениях бесполезным фонарем на другой стороне, который он мог использовать как мушку прицела. Когда мимо фонаря проезжал первый «хамви», он по известной только ему причине его пропустил. Второй «хамви» — тоже пропустил. А вот когда проезжал третий, он по известной только ему причине на этот раз нажал кнопку, и взрыв, который произошел, послал в сторону «хамви» несколько больших стальных дисков с такой скоростью, что, еще не долетев до двери Каджимата, они приняли форму песта и превратились в неостановимые полурасплавленные снаряды. Чтобы изготовить СВУ, нужно потратить самое большее сто долларов, и «хамви» стоимостью 150 тысяч защитил солдат от него не лучше, чем если бы был сделан из кружев.

Пробив броню, снаряды ворвались в отделение экипажа, превращая все на своем пути в разлетающиеся осколки. В машине было пятеро солдат. Четверым удалось выбраться, и, окровавленные, они повалились на землю, но Каджимат остался на своем сиденье, а «хамви», уже загоревшись, набрал скорость и врезался в автомобиль «скорой помощи», который стоял, пропуская конвой. «Скорая помощь» тоже запылала. После этого примерно тысяча патронов, находившихся в «хамви», от жара начали взрываться, и, когда ближе к рассвету «хамви» доставили обратно в Рустамию, внутри почти все выгорело. В заключении о смерти Каджимата батальонный врач написал: «Труп сильно обожжен» — и затем добавил: «(До неузнаваемости)».