Книга Бред Тьюринга - Эдмундо Пас Сольдан

Когда она выходит из автобуса, накрапывает дождь; его паучьи лапки тихонько ласкают лицо. Она старается укрыться за автобусом, и ей это удается: маленькая победа – парень будто приклеился к стеклу в ожидании момента, когда она обернется, чтобы взглянуть на него еще раз.

Автобусная остановка. Мусорный контейнер, облепленный большими зелеными мухами. Тощая бродячая собака нехотя рычит на прохожих. Флавия думает о Кланси, своем старом слепом добермане; как он ходит по дому, натыкаясь на стены, и, тоскуя, ждет ее. Соседи жалуются на его лай по утрам, мама намекает на то, что он уже очень старый – одиннадцать лет, – возможно, пришло его время уходить.

До дома осталось не больше двухсот метров. Эти улицы немноголюдны, ей нравится чувствовать себя здесь хозяйкой и идти по дороге, подальше от тротуара, где растут пыльные кусты мушмулы. Она подпрыгивает, играя в воображаемые классики, спрашивая себя, чем сейчас может заниматься отец, и вдруг, удивленная и пристыженная, понимает, что она не одна.

"От альфы до омеги, от пустоты к бесконечности, – произносит низкий, скорее, пожилой голос, хотя говорит совсем молодой человек. – Игра с метафизическими и теологическими коннотациями". Когда же он успел вылезти из маршрутки? Она не слышала, как он шел за ней, и на мгновение ей становится страшно. В городе полно мерзавцев, которые насилуют детей или убивают за непонравившийся взгляд. До спасительной двери дома, от которого рукой подать до двух полицейских участков, осталась какая-нибудь сотня метров…

– Для игры в классики не требуется никаких коннотаций, – говорит Флавия, стараясь придать голосу безразличный тон.

– Каждому хотелось бы оставаться на поверхности, не вникая в суть вещей и событий, и наслаждаться ими такими, какие они есть, – говорит молодой человек, – но это невозможно. Все имеет дополнительное значение и смысл, который можно назвать трансцендентным. И поэтому мы постоянно находимся в поиске.

Дождь начинает терять свою прелесть, превращаясь в мокрую изморось. Флавия идет дальше; хочется бегом припуститься домой, но она должна сохранять спокойствие. Никогда не знаешь, что может случиться. Страх гонит ее прочь, но почему-то хочется доверять этому незнакомцу.

– Меня зовут Рафаэль. А ты Флавия? Не спрашивай меня, откуда я знаю твое настоящее имя. А другие имена? У меня самого их около восьми.

– Оставим это.

– Ничего страшного. Если ты не скажешь правду, я очень скоро все узнаю сам.

Теперь она идет, не глядя на парня, чувствуя в его присутствии возможную угрозу. Но он замолкает, и Флавия решается возобновить разговор.

– Ты знаешь, в какую школу я хожу, а где учишься ты?

– Я уже давно оставил школу, Флавия-любопытная. Если тебе так уж интересно, когда-нибудь я покажу тебе, чем зарабатываю на жизнь. Это имеет отношение к информации.

– Репортер?

– Ты старомодна. Есть люди, которые много платят за то, чтобы иметь особые сведения. И люди, делающие настоящие чудеса для того, чтобы эти сведения раздобыть. Рано или поздно ты вспомнишь мои слова. Но для начала: ты должна быть очень осторожна. Иногда ты даешь непроверенную информацию. Есть люди, которых это беспокоит. Опасные темы – не игрушка.

Флавия останавливается и смотрит не него. Он хакер? Который из них? Из "Сопротивления"? Крыса? Или и то, и другое? Он угрожает мне? Однако нервничает он не меньше моего: нижняя губа подрагивает, да и взгляд уже не такой уверенный, каким был в автобусе. Может, это дождь, стекающий по волосам и щекам, слегка сбил с него апломб. Теперь юноша имеет вид человека, который хранит важную тайну и испытывает от этого чувство вины. Я не боюсь хакеров – членов "Сопротивления", но если он Крыса, то может быть опасен (эти способны зарезать человека, выполняя свою работу). Крысы занимаются торговлей секретной информацией, и в последние годы их стало намного больше; постоянные сплетни горожан сделали их нелегальными элементами. Некоторые из них для получения нужной информации выдают себя за хакеров, другие используют традиционные способы: роются в помойках, подкупают слуг, дают взятки, расспрашивают коллег по работе.

– Я должна идти, – говорит Флавия. – Утро вечера мудренее. Надеюсь, в следующий раз ты будешь выражаться ясней.

– Следующего раза может не быть.

– Ты фаталист.

– Я фаталист.

Рафаэль подает ей руку и прощается. Флавия смотрит, как он удаляется, постепенно теряясь за стеной дождя, и бегом пускается домой.

Глава 3

Меня зовут Альберт. Меня не зовут Альберт.

Я родился… Уже. Очень. Недавно.

Я никогда не рождался. Я то, что имеет место. Что всегда имеет место. Всегда будет иметь место. Я. Один. Человек. Истощенный. Смешанный с землей. Глаза. Серые. Борода. Серая. Черты лица. Смазанные. Я двигаюсь. Плавно. И. Неведение. На разных. Языках. Французский. Английский. Немецкий. Испанский. Португальский. Макао.

Ко мне подсоединили разные трубки, которые поддерживают мою жизнь. В окно комнаты видно течение дня на улице. Шумные толпы на тротуарах. Ничего странного. Назвать улицу… Улицей Акаций.

Где находятся акации? Хороший вопрос.

В глубине горы. Рио-Фугитиво. Цвета охры. Они не похожи на другие горы. В долине. Синеватые горы. Рынки. Средневековые башни. Развалины крепостей. Река. Не помню, о какой деревне идет речь. Но этот образ… Есть ребенок. Который бежит и бежит.

Это не я. Не могу быть я. У меня нет детства. Никогда не было.

Я могу говорить и иногда это делаю. Предпочитаю этим не заниматься. Произнесение всего нескольких слов полностью обессиливает меня. Это наводит на мысль о моей хрупкости. О возможной смерти. Но это не так. Никогда. Для меня нет смерти.

Я электрический муравей. Соединен с землей. И порой являюсь духом всего сущего. Я дух криптоанализа. Криптографии. Или это одно и то же?

У меня шумит в ушах. И эти голоса в комнате… Говорят… Что… Мне необходимо… Это уединение. Это. Спокойствие. Это очень хорошо. Чтобы. Ухватить. Ход мысли. Спокойствие. Должен быть путь. По которому они следуют. В какой-то форме. Мысль. Нужно превратиться в мысль. В другую форму. Смутную. Ассоциации идей. Должны иметь скрытую логику. Бредовая логика. Соответствует всем моим действиям. Всему тому, что привело меня в эту кровать.

Были чувства. Были инструкции. Но мой разум. Принял окончательное решение. Мне хотелось бы знать, как это произошло. Эта тишина помогает. Но шаги звучат не переставая. Я слышу их. Они грохочут там. В этой коробке-усилителе, которой является моя голова… Ждут моих слов… Ждут. Ждут.

Меня зовут Альберт. Меня зовут не Альберт.

Я. Механический муравей.

Что. Я. Помню… Мои. Труды. Начались… В 1900 году до Рождества Христова. Я был тем, кто написал странные иероглифы. Вместо обычных. В склепе Хнумхотепа II. Я написал их в последних двадцати столбцах. 220 в записи. Это не был секретный код. Развивающийся из всего. Но если был… Первая трансформация. Международная письменность. По крайней мере среди известных на тот момент.