Книга Опыты психоанализа: бешенство подонка - Ефим Гальперин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эпизод стилизован под кинохронику.
ТИТР: Ноябрь 1918 года.
Революционные события осени 1918 года в Германии. Красные флаги. Машина генерала окружена боевиками. Генерала вытягивают из машины. И пока он не выпрямился во весь свой рост, именно Радек стреляет ему в лоб. Тело сбрасывают в канал.
ДИКТОР:
Последнее что увидит в своей жизни генерал в дни революционных событий в Германии, будет как раз лицо Карела Радека.
ТИТР: 29 Март 1917 год.
Работники финансового отдела почтительно подхватывают Радека под руки и, гордого, уводят на инструктаж.
Под рукой генерала мнётся чиновник. Такой архивный червь. Настойчиво шепчет что-то генералу на ухо. Кладёт бумаги перед Лениным.
– Ах, да! – говорит генерал. – Забыл! Подпишите здесь, герр Ульянов.
– Не понял?! – настораживается Ленин. – Я не буду ничего подписывать!
– Увы, мы, немцы, народ педантичный. И потом, вы же расписываетесь не в частной какой-то лавке под кредит на покупку шубы. Как-никак мы вам выделяем огромное финансирование. И это просто соблюдение формальности…
– Никаких подписей! – Ленин вскакивает.
– Ну, не горячитесь. Герр Мирбах, угостите гостя кофе, пирожными.
Ленин сидит перед зеркалом. Алилуев, добривает одну щёку. На лице полбороды и половина усов. Взбивается в стаканчике пена.
Ленин с Мирбахом проходят в комнату с большими стрельчатыми окнами, выходящими во внутренний дворик Генштаба.
Сидят, пьют кофе. Ленин возбуждён и категоричен. Мирбах миролюбив и любезен:
– Как вам архитектура? Обратите внимание, чудный дворик. Действительно, встроенный внутрь здания дворик выглядит как парк.
Высокие деревья, скамейки, фонтаны, скульптуры.
И вдруг Ленин напрягается. Он видит, что по дворику рядом с каким-то германским офицером гуляет очень знакомая ему личность. Ленин не верит своим глазам:
– Простите, но это же…
– Да – соглашается граф Мирбах.
– Что он здесь делает?!
– Ну, честно говоря, тоже, что и вы. Понимаете, мой заместитель герр Розенберг говорит, что вы излишне категоричны и как бы себе на уме. Можете подвести. И он настаивает на этой кандидатуре. Но я уверен, что иметь дело стоит именно с Вами.
Ленин задумывается.
– Я изучал ваши статьи и выступления, – продолжает спокойно граф Мирбах. – Знаю о том, какой вы непримиримый в борьбе с противниками. И ещё понимаю, что это ваш, можно сказать, последний шанс. Согласитесь, это будет горьким событием, если сейчас на полпути вас завернут, а в Россию поедет этот герр… И там, используя ваши же наработки, будет устраивать эту, как бы… революцию. И ещё один очень важный момент. Мы ведь изучали все группы, находящиеся в оппозиции. Выяснилось что большинство ведущих «революционеров», простите, евреи. Нет, дело не в антисемитизме. У меня самого в друзьях масса евреев. Но согласитесь, странно будет. Вождь России и не русский. Нонсенс. А вы…
Во всяком случае, по официальной версии…
– Но, есть, в конце концов, левые эсэры. Та же Спиридонова…
– Простите, мы бы хотели иметь дело с человеком мыслящим более-менее адекватно.
Ленин встаёт. Долго смотрит на гуляющую во внутреннем дворике пару. Решительно распахивает дверь в коридор.
Идёт быстро по коридору. Мирбах едва успевает за ним. Ленин распахивает дверь в кабинет. Они входят. Дверь закрывается.
Пока Ленина бреют, Сталин пьёт чай в кухне. Пьёт он на восточный манер. Не спеша. Мелкими глотками. Думая. Дочка хозяина, шестнадцатилетняя девушка в коротеньком домашнем халатике ставит перед ним тарелку с баранками.
ДИКТОР:
Алилуева Надежда. Через год жена Сталина. В ночь с 8 на 9 ноября 1932 года погибнет. Официальная версия – самоубийство.
Ленин смотрит в зеркало. Гладковыбритое лицо уже немолодого человека. Мешки под глазами и бегающие красные глаза.
Из здания выходят и идут по улице на набережную к рейсовому катеру в Кронштадт три человека. Двое – Ленин и охранник – в матросской форме. Сталин в гражданской одежде. Садятся на катер. Катер благополучно отчаливает. Ленин, придерживая бескозырку, смотрит на удаляющийся Петроград.
К причалу подъезжает автомобиль. В нём уже знакомый нам гауптман. Он смотрит вслед катеру.
Сталин наливает чай в стакан. Несёт его в комнату. Там на стуле при свете керосиновой лампы сидит Ленин и безучастно смотрит перед собой на пустую стену. Когда Сталин касается его плеча, он резко оглядывается. И снова утыкает взгляд в стену.
Сталин ставит на стол возле него стакан с чаем и выходит на кухню, садится у окна. Пьёт чай.
На трибуне вещает Керенский20. Министры скучают. Среди них Терещенко.
Рутенберг с места перебивает Керенского.
– …А очень просто! Надо чтобы Указ правительства выполнялся!
– Продовольственный вопрос, Пётр Моисеевич, в связи с которым Вы приглашены, у нас следующий на повестке дня, – отбивается Керенский. – Так что…
– Нет! Я же вижу, Александр Фёдорович, что вы уже идёте на попятный?! И вот это как раз имеет прямое отношение к ситуации с хлебом в Петрограде. Ведь невооружённым глазом видно, что трудности с продовольствием в городе искусственные. Явный саботаж с целью вызвать взрыв недовольства у жителей. И всё дело в Ульянове, которого поддерживают немцы. Если мы сейчас не захватим эту шайку…
– Перестаньте! Володя Ульянов учился у моего отца!
– Ну, мало ли какая шваль могла учиться у Вашего отца, Саша.
– Бросьте, Пинхас. И вообще у меня нет времени. Мне пора на митинг в цирк.
– О! Наконец-то я подобрал ключ к тому, что наблюдаю вот уже неделю. Цирк!
– Перестаньте паясничать!
– Перестану, если вы дадите жёсткую команду сыскному отделению. Пусть расшибутся в доску, но достанут из-под земли. Троцкого тоже под суд! Вам доложили результаты расследования расстрела демонстрации на Невском?!
