Книга Сибирская жуть-3 - Андрей Буровский

Это правило блестяще подтверждала другая сотрудница фирмы, Светлана… то ли брокер… то ли кокер фирмы… Не помню, право, как называется эта должность. Или она была филером? Или киллером? Нет, хоть режьте, не припоминаю… американское что-то. В общем, заметное место в фирме играла эта очень красивая, яркая женщина, работавшая на глупо называвшейся должности.

— Великолепные мозги! — говаривал шеф про Светлану, и был он совершенно прав. Красавица Светлана соединяла умственные способности и яркую внешность, как и подобает хорошо кормленной в детстве, хорошо воспитанной женщине с хорошей наследственностью. Светлане шла даже некоторая полнота… Вернее, полнота — сильно сказано, но к тридцати появилось у Светланы некое подобие животика… Даже не животика, но книзу стал ее живот заметен, и стала потому Светлана носить более свободные одежды. Но умела их носить эта умнейшая женщина! Скажем, сверху облегающий лиф, выгодно оттеняющий высокую грудь, а снизу, от груди, — все свободно.

Масса сделок была заключена именно с помощью Светланы, и не ценить ее оказывалось не то что глупо, а прямо-таки самоубийственно! Так что Светлану ценили, тем более — Светлана в обращении была проста, умна, и в общении, в разговоре был у нее некоторый стиль… Единственная в этой фирме девочка из интеллигентной семьи, что тут поделаешь.

Но вот личная жизнь Светланы сводилась к тому, что несколько лет назад она недолго была замужем, и от этого эпизода остался у нее ребенок, дочка лет пяти. Ухаживать за ней, конечно же, пытались, и не раз, но всякий раз начавшийся процесс ничем существенным не завершался. Что тут поделать! Со Светланой мужчины из фирмы и заглянувшие из других фирм чувствовали себя неуверенно, скованно… Потому что даже красота у этой женщины оказывалась уверенной, самодостаточной, а тут еще и ум, и чувство юмора, и полная финансовая самостоятельность…

В результате, повертевшись короткий срок возле Светланы, мужики пулей бежали прямо к Лидочке! Отнестись к этому можно по-разному… Люди закомплексованные легко поймут этих бегущих и выразят свое понимание поджиманием губ, пожиманием плеч и удовлетворенным бурчанием. А в компании себе подобных припомнят соответствующие поговорочки — от «Ну какой же дурак хочет иметь жену умнее себя» и до «Зачем вообще бабе верхний чердак? Был бы нижний в порядке…». Люди опытные тяжело вздохнут, жалея умных и красивых женщин, прозябающих в компании недоносков. Люди опытные и умные посетуют на измельчание мужчин и механизм деградации народа, а опытные и одинокие поинтересуются, кого я вывел здесь под именем Светланы.

Но факт остается фактом, и больше года в фирме Светлана играла роль своего рода камушка на входе в фирму, оттолкнувшись от которого, ручеек мужичков притекал к асимметричной худосочной фигуре и дебильной мордочке Лидии.

И что греха таить, характер у Светланы начал портиться. С мужиками она начала язвить, ехидно улыбаться, уже начиная разговор; а в самой деловой беседе стала высмеивать недостатки мужчин и тыкать их носами в сделанные ими ошибки и глупости. Из поведения Светланы, собственно, вытекает одно — и умные женщины порой ведут себя вовсе неумно. Ведь очевидно же: столкнувшись с грубостью Светланы, тут-то мужики еще быстрее побегут к Лидочке…

А Светлана дала Лидочке кличку Шкилет, несколько раз помянула поговорку про то, что «мужчины не собаки, на кости не бросаются», и, вероятно, думала, что этим кончатся ее проблемы! А проблемы и не думали кончаться.

В начале лета 1997 года совпало два важных события в истории фирмы: начался ремонт в здании фирмы и у Светланы кто-то появился!

Ремонт состоял в том, что перед старинным двухэтажным зданием разворотили землю, выкопали здоровенный ров, а стены начали ломать и делать из двух комнат одну, а в другом месте — две комнаты из одной. Это был так называемый евроремонт — и поэтому удобную деревянную мебель выбросили вон (а сотрудники поумнее быстренько ее растащили); вместо столов поставили что-то эдакое стеклянное, к чему и прикоснуться страшновато, а вместо удобных кресел поставили евростулья с ножками пауков, страдающих геморроем. И теперь там, где еще недавно вы сидели удобно, вольготно и вдыхали чудный запах старинного дерева, вам приходится балансировать, как на штурмовой лестнице, подведенной под стены Измаила, а рассохшиеся поверхности евробезобразия чувствительно щиплют посетителей за филейную часть.

Конечно же, сотрудников «Лорелеи» очень волновала обстановка евроремонта… Но не меньше волновало их и происходящее со Светланой. Потому что последние несколько недель Светлана стала улыбаться загадочной улыбкой Моны Лизы и смотрела на мир вальяжно, спокойно, как потягивающаяся кошка. Она перестала делать замечания, нервировать мужчин демонстрацией своего превосходства… и вообще стала смотреть томно, но при этом буквально сквозь них. Видно было, что все мужчины, даже самые замечательные, ее больше не интересуют. Что вызывало у сотрудников «Лорелеи» и облегчение, и все-таки чувство обиды… хотя сами же от нее бежали, как бес от ладана!

Впрочем, меньше работать Светлана не стала. Она и раньше задерживалась в фирме по вечерам, оставляя дочку на попечение прислуги, а тут стала работать еще больше, и редкий вечер сотрудники не оставляли ее трудиться одну, склонившуюся над кучей бумаг. Вот в фирму приезжать она стала поздно, и, по мнению всех заинтересованных лиц (то есть всех мужчин в фирме), именно в эти часы она и встречалась с неизвестным счастливцем — когда ребенка уводили на все утро гулять.

Уже позже, много позже сотрудники обратили внимание на две странности:

Во-первых, шеф фирмы, старый партаппаратчик Протерозой Мезозоевич, прилагал все усилия, чтобы поменьше времени проводить в своем кабинете, особенно по вечерам… Вообще сидел Протерозой Мезозоевич в коридорах власти со времен совершенно незапамятных, в шестьдесят пять лет выглядел на пятьдесят и никогда ничего не говорил прямо… Даже погоду прямо не ругал. Но за всеми его поступками и мельчайшими движениями сотрудники следили внимательнейшим образом, потому что знали: Протерозой Мезозоевич ничего не совершает зря. На каждую, самую мельчайшую особенность поведения шефа рано или поздно находилось самое серьезное объяснение, и пренебрегать этим было решительно неразумно.

Так вот, Протерозой Мезозоевич стал исчезать из здания фирмы гораздо раньше обычного. В своем же кабинете он бывал вообще неподолгу и даже перенес совещания на бойкие утренние часы, хотя всегда был сторонником неспешных заседаний и разборок в тихие вечерние часы, когда деловая активность стихает и самое время подумать о чем-то неспешном.

Разумеется, поведение Протерозоя Мезозоевича истолковали: был сделан вывод, что старика утомляет шум компрессоров и отбойных молотков и что он постепенно сдает.

Потом-то, конечно, его поведение истолковали совсем иначе, но это уже после того, как развернулись интереснейшие события и многое стало понятным.

Во-вторых, в здании несколько раз слышалось пение старинной студенческой песни. Слова ее знали не все, а кто и знал, то обычно не все, а кусками, но постепенно практически все сотрудники «Лорелеи» могли прочитать наизусть и даже пропеть эти слова: