Книга Танец для двоих - Светлана Полякова

Рояль тихо вздохнул вслед за ней — на сей раз он был не согласен. Катю он искренне любил, и ему хотелось видеть ее счастливой.

Но что может сделать старый рояль, стоящий целыми днями в классе? Ничего. Только музыку… И ту, судя по звукам, которые он исторгает, он начал делать не так уж хорошо…

Стар-р-р.

Катя подняла глаза. Ей показалось, что она это услышала, хотя ее пальцы не касались клавиш. Почему-то она отдернула руку подальше, чтобы не коснуться клавиш нечаянно и удостовериться в том, что это не ее звук.

Но теперь рояль молчал. И Катя подумала, что этот вздох, полный печали и сокрушения сердечного, ей просто померещился.

Ведь рояли в общем-то не умеют разговаривать, если ты их не касаешься.

— Presto! — закричал Саша. — Ты двигаешься как сонная курица!

— Но это не твое чертово фламенко! — парировала Таня. — Я должна возбуждать!

— Ты знаешь, — усмехнулся он, — меня, например, эти кретинские верчения голым задом не возбуждают…

— Ну, может, ты гомик…

Он проглотил хамство. Он к нему привык. В конце концов, у них и в самом деле дерьмовая работа. Он-то ставит танец и преспокойно сидит в комнате. А им приходится танцевать перед толпой жующих похотливых козлов.

— Ладно, не сердись, Санек, — попросила Таня. — Просто я не могу так быстро… И вообще меня от всего тошнит…

Она села на пол и достала пачку сигарет.

— Черт, кончились… Сегодня не день, а праздник…

Он молча протянул ей пачку «Винстона».

— Сэнкс, — кивнула она. — Еще бы огня…

Она закурила.

— Санька, я, наверное, уже скатилась, — грустно сказала она. — Не могу танцевать в одежде… Она мне мешает…

— Тогда раздевайся, — рассмеялся он. — И танцуй…

— Ага, — усмехнулась она невесело. — Представь себе, как на меня станут смотреть… Пришли гости, а Таня разделась и давай выплясывать!

— Нормально, — сказал он, закуривая тоже. — Как говорит один мой друг, сексуальная революция, победив в нашей отдельно взятой стране, дошла до полного абсурда… Думаю, никто не обратит особого внимания… Или начнут тебе подражать…

— Я-то ладно, а ты тут чего засиделся? — тихо поинтересовалась она. — Талант, красота… Ставишь дебильные танцы для…

— А меня отчего-то не берут в Венскую оперу ставить вальсы, — сказал он, затушил недокуренную сигарету и встал. — Подъем, девушка… А то нас с тобой Тимур с потрохами сожрет… Сегодня в зале соберется политический бомонд, а мы с тобой не поразим их воображение. Помни о воздаянии, дитя мое…

Она нехотя поднялась и подняла руки.

— Кстати, о вальсе, — вдруг остановилась она. — Прикинь, а это ведь фишка!

— Уже было, — фыркнул он. — Вальс. И дамы с обнаженным бюстом. Осталось только фламенко, на которое сейчас мода. Танцуешь и в вихре танца сбрасываешь одежду… Начальникам губернии понравится.

— Не факт, — сказала Таня. — Они косны. Традиционны. Им бы баба задом повертела, и хватит…

— Тогда бы они пошли в казино «Фортуна», — сказал он. — А они хотят сюда… Давай поработаем. А то мне скоро Сашку из садика забирать, и потом времени совсем не останется…

— Так и нянчишься один с ребенком? — вздохнула она с сочувствием.

Он оставил ее вопрос без ответа. В конце концов, это его проблема. И никого она не касается… Кроме него самого и Сашки.

Катя и сама не заметила, как день подошел к концу. За окном уже стемнело, и Катя просто потеряла ощущение времени. С ней так было всегда — осенью, еще не отвыкнув от лета, она долго не могла привыкнуть, что темнеет рано. А потом, когда она наконец-то привыкала, ей было очень трудно определить, сколько сейчас времени. Пять или уже девять? Ведь и так и так — одинаково…

Последняя ученица была ее любимицей. Одаренная девочка, с тонким душевным чувствованием, задумчивая и влюбленная в гармонию… Когда Катя встречалась с ее матерью, она все не могла сопоставить эти два лица — рыхлое и полное Олиной мамы и тонкое, загадочное — Олино… Как будто Олю занесло в эту семью вихрем, выхватив из другой.

Мать и теперь ждала Олю на выходе, одетая в немыслимый костюм. «Дольче и Габбана», — подумала Катя. Но этот костюм на ее массивном теле висел как тряпка с вещрынка, и даже хорошая косметика не спасала, а, напротив, ухудшала дело. Лицо, словно нарочно плотно замазанное тональным кремом, казалось неестественным, как у ярмарочного клоуна.

— Ма! — радостно крикнула Оля, бросаясь к ней. — Представляешь, Катерина Андреевна сказала, что я буду играть на заключительном концерте «Аранхуэзский концерт»! Ма, это же сложная вещь!

— Но ведь ты не управишься… Катя, да зачем?

Она знать не знала, о чем говорит ее дочь, но, стыдясь своего незнания, пыталась сделать вид, что предмет разговора ей понятен. В конце концов, это выглядело трогательно. Да и Оля мать любила, словно видела за этими грубоватыми чертами что-то иное.

Нет, дети всегда любят родителей, но Оля любила Раису с такой нежностью и жалостью, что иногда Катя невольно завидовала Раисе. Надя всегда прятала свое отношение к Кате под надежной маской иронии. А Оля своих чувств не скрывала, как будто они рвались наружу, или словно она могла этой своей нежностью мать защитить от насмешек.

— Этот самый концерт, он вообще ведь еще и длинный, — продолжала сокрушаться Раиса. — Ох, Оля, Оля… Катя, может, поменяем? Есть же этот… «Турецкий марш».

— Ма, — засмеялась Оля, — я хочу это. Понимаешь, моим внутренним особенностям «Турецкий марш» совсем не близок. Я другая. А когда играешь, надо оставить частицу своей души… Тогда все получится. И совсем не в том дело, что он длинный… Главное — там. — Она показала на грудь.

— Я ее иногда не понимаю, — пожаловалась Раиса Кате. — Силюсь, силюсь изо всех сил… А как не по-русски разговаривает…

— Она талантлива, — тихо сказала Катя.

— А добра от этого кому прибыло? — грустно усмехнулась Раиса. — Ты, Катя, тоже талантливая…

— Добра-то, может, и не будет. Только сам талант выше всякого добра, — сказала Катя. — Просто как кто понимает…

— Да чего понимать, — отмахнулась Раиса. — Вон у Аньки ни голоса, ни слуха… А вчера из Москвы вернулась. Клип какой-то сняла там. На MTV покажут, говорит… А все просто — папаша денег отстегнул… Так что нужен ли он, талант этот? Я вот завтра заболею или помру, и куда моя Оля с этим своим талантом? Музыку преподавать пойдет другим талантам?

— Рая, — попросила Катя, — ты все-таки ее не забирай… Она у тебя другая…

— Да не знаю, радость это или беда, — развела руками Раиса. — Иногда радость. А как подумаю, что ее ждет… Рожать надо было от нормального. А то… появляется раз в год…

Словно почуяв, что говорит уже лишнее, она тут же замолчала, замкнувшись в себе.