Книга Игра без ставок - Николай Андреев

— Мы бы хотели узнать, когда отплывает это судно, — начал Сиг.

Он был намного общительней и наглей своего друга, да и жилка дельца не была чужда Сигизмунду.

— Когда я решу, тогда и отплывает. А что? Неужто решили поплавать немного? Доспехи на дно не утянут?

— Возможно, немного, а возможно, и очень даже много, — глубокомысленно заявил Альфред.

— Эк, загнул, — ухмыльнулся капитан. — Так что? Выкладывайте, что надо. Не захотите — ищите другое судно. На «нет» и бобра нет, как говорится.

Моряк, похоже, отличался редким, прямо-таки мальчишеским любопытством, которое не утратил за прожитые годы. И, надо сказать, не самые лёгкие годы…

Джонатан Уилтроу, пятый сын в семье столяра, с самого раннего детства привыкал полагаться только на себя: родителям до него особого дела не было. Мать, зарабатывавшая гроши трудом швеи, была вечно занята. Отец становился год от года всё мрачней и мрачней: он корил себя за то, что не может достойно содержать свою семью, и заливал тяжкие думы дешёвым вином. Сёстрам нужно было приданое, старший брат приносил монетку-другую после долгого дня службы посыльным в лавке мясника. А Джонатан… Джонатан смотрел на пенистые волны, разбивавшиеся о прибрежные скалы, на чаек, знавших, что такое свобода, на дельфинов, чьи спины озаряли лучи закатного солнца…

И однажды утром пятый сын Колина Уилтроу нанялся юнгой на китобойное судно, отправлявшееся в северные края. Джонатан думал, что за пару лет станет богачом, оденет в шелка сестёр, избавит родителей от необходимости работать, найдёт для брата жену-принцессу из какого-нибудь небольшого королевства…

А годы шли и шли, но Джонатан так и не разбогател. Родители отправились в лучший мир, сёстры вышли замуж за бедных рыбаков (самая младшая отличилась — выскочила за каменотёса), брат стал хозяином мелкой лавочки, так и не найдя подругу жизни…

— Нам бы до Цирки доплыть, — жалостливо протянул Альфред.

— Что ж, недалеко. Заплатить есть чем?

— Пара монет найдётся, — ответил Сигизмунд, бросая неодобрительные взгляды на друга.

Рыцарь-магистр и вправду дал кнехтам немного денег на «непредвиденные расходы», но этой суммы едва ли хватило бы на путь в одну сторону до Кардора…

— Тогда утром приходите — и поговорим.

— Но, — встрял было Альфред, однако Сиг его сразу образумил.

— Утром так утром: с первыми лучами солнца мы будем здесь.

— Вот и славно, а теперь не мешайте мне. Эй, Гнат, ты куда прёшь?! Забыл, что ящики ко мне в каюту?

Ответа нерасторопного матроса кнехты уже не услышали, уныло бредя к постоялому двору, где наняли комнатку ещё прошлым вечером. Что ж, придётся им дождаться утра, ничего не поделаешь.

А в это время алхимик, известный под именем Стефана Айсера, плыл всё дальше и дальше на юг, навстречу судьбе. Незавидной, прямо скажем, судьбе…

Глава 2

Человека считают сумасшедшим,

если он отличается от других

образом мышления.

Но нельзя ли считать

сумасшедшими всех остальных,

если это они отличаются

от данного человека?

Особенно если этот человек

владеет даром, а другие — нет.

Тенперон Даркхам

Ну почему духи умерших зачастую такие неразговорчивые? И этот не отличался, к сожалению, словоохотливостью, разве только в худшую сторону. Лишь изредка бросал одну-две фразы на старотаргонском, но большую часть времени отмалчивался, несмотря на все попытки некроманта разговорить проклятого призрака.

Человек в мантии, на которой некогда красовался череп, шитый золотыми нитками, теперь был жалкой пародией на себя прежнего. Плечи опустились, лицо, осунувшееся от недосыпа, голода и усталости, избороздили морщины, глаза покраснели и впали, а спина нет-нет, да иногда и не разгибалась по утрам. Вместо изящных сандалий теперь были истоптанные сапоги. Вместо посоха из эбенового дерева с золотым набалдашником, с которого скалился череп, — грубая палка с вырезанными рунами. Единственное, что не изменилось в этом человеке — жажда знаний и разум в голове, с которой спадали редкие серые волосы. Да ещё взгляд серо-зелёных глаз, сверливших собеседника. Или врага, хотя часто для этого человека это было одно и то же.

— Где лежит сундук? — в который раз спросил некромант, теряя последнее терпение.

Дух, выглядевший как бледная тень, колыхавшаяся на слабом ветру (хотя воздушная стихия сейчас «спала»), молчал и лишь глядел на руины замка, окружавшие его могилу. Замок Каитан давно рухнул, память о нём почти стёрлась, но последний его защитник всё равно не желал выдавать секреты развалин. Пусть даже некроманту, который вполне мог заставить призрака терпеть невыносимые страдания. Да, духи тоже могли чувствовать боль, но им было куда хуже живых: ведь ни потерять сознание, ни умереть призраки уже не могли. А иногда духам так хотелось этого…

— Я в последний раз спрашиваю: где, — некромант произнёс эти слова протяжно, чётко выговаривая каждый слог, — лежит сундук?

— А я снова, — дух передразнил некроманта, подделавшись под его интонацию, — отвечаю: не знаю. А если и знал, то забыл. Где-то лет через сто после смерти.

— Ты меня вынудил это сделать!

Некромант покрепче перехватил посох и произнёс лишь одно слово на старинном языке, который сейчас никто и не помнил. Во всяком случае, в этой части мира. Лишь одно слово, но призрак сложился вдвое, а его прозрачное лицо выдавало страшнейшие мучения, которые терпела прозрачная «плоть».

— Никогда не заставляй некроманта дважды повторять просьбу. Я добрый, и спросил тебя три раза. Ты не ответил. Спрашиваю в четвёртый: где сундук?

Некромант взмахнул рукой, и боль прекратила мучить призрака.

— Справа от тебя, надо только пробить каменную кладку. Раньше… — призраки очень любили вспоминать, что было прежде на том или ином месте, но на этот раз магу смерти было не до воспоминаний покойника.

— Мне наплевать на то, что здесь было раньше. Если его там не окажется, ты поймёшь, что значит «умереть дважды»! — годы скитаний и занятий запретной магией воспитали очень странное чувство юмора у этого человека.

Некромант обернулся вправо, где ещё можно было разглядеть в каменной глыбе очертания статуи с крыльями. Похоже, здесь когда-то было святилище. Человек начал ковырять посохом в земле. Ага! Дерево наткнулось на что-то твёрдое. Некромант простоял несколько минут, раздумывая, что именно предпринять: попробовать заставить духа раскопать землю или самому достать сундук. Но на привидение требовалось потратить не только силы, но и терпение, так что некромант выбрал второй способ.

Человек начал работать посохом как ломом, нащупывая край плиты под статуей. Руны, вырезанные на дереве, придавали ему твёрдость, поэтому-то посох и выдержал, когда некромант наконец-то нашёл край плиты и надавил на неё. Силы его были уже давно не те, что в молодости, но всё же камень, сверху покрытый не самым тонким слоем земли, поддался. Потребовалось, в конце концов, не меньше получаса, чтобы отодвинуть плиту. Но усилия и время, затраченное на всё это, должны были окупиться.