Книга Горячие ветры Севера. Книга 1. Рассветный шквал - Владислав Русанов

Ближайший волк шарахнулся в сторону, скаля желтоватые клыки. Обломок копья, ловко запущенный сильной рукой, врезался ему в бок. Зверь взвизгнул и отбежал подальше.

Раненый откинул упавшие на глаза длинные, некогда белые, а сейчас покрытые липкой землей и кровью волосы. Нашарил рукоятку затоптанного в грязь меча. Отер клинок и сунул в ножны за правым плечом.

Привлеченная движением стая подобралась ближе, охватывая двуногого широким кругом. Сид, а это был именно перворожденный, о чем неоспоримо свидетельствовали заостренные кончики ушей, демонстративно отвернулся от них и, разорвав на узкие полосы табард трейга, разбросавшего неподалеку руки-ноги, неспешно перевязал рубленую рану на бедре и проколотый бок.

Затраченные на перевязку усилия вынудили раненого на время откинуться на спину и полежать, глядя в быстро темнеющее небо. Он отдыхал столь долго, что наиболее любопытный поджарый волчонок с надорванным ухом сунулся вперед, пошевелил ноздрями, втягивая стылый воздух… Удар граненого копейного жала был быстр и беспощаден. Из разрубленного носа брызнула кровь. Жалобно поскуливая и поджав хвост, волк кинулся наутек к лесным зарослям и там, забившись в переплетение веток кустарника, принялся зализывать рану.

Остальные, сумрачно поглядывая из-под выпуклых лбов, отбежали подальше от странной, не желающей сдаваться добычи.

Тогда сид, используя сломанное копье как посох, поднялся во весь рост и, тяжело припадая на искалеченную ногу, медленно двинулся на север.

Глава I

Трегетройм, королевский замок, липоцвет, день двенадцатый, раннее утро

Бездонная синь небес распахнулась порталом вечности. Ни облака, ни тучки. Только черные крестики коршунов, кружащие в вышине в вечных поисках добычи. Они не устают парить в восходящих потоках, ибо голодны и беспощадны. Так же, как и люди.

Порыв злого суховея, прилетевший от Железных гор, защищавших до сей поры пашни и пастбища Трегетрена от набегающих с севера холодов, рванул коричневые полотнища обвислых знамен, подбросил их в воздух, заставляя ожить вышитые на них оранжевые язычки пламени. Горячим дыханием скользнул по выставленным над воротами королевского замка пустоглазым черепам с непривычно высокими для людского взора переносьями.

Десятник Берк, по прозвищу Прищуренный, прихрамывая, спустился из караульной башни во двор, где его ждали настороженно озирающиеся новобранцы. Обычное для северного королевства летнее утро. И хоть месяц липоцвет попадает на самую середину жаркого времени года, раньше рассветная прохлада заставила бы ежиться, затягивая шнурки долгополой рубахи у горла. Нынче все не так. Камни, слагающие крепостную стену и башни, не успевали за ночь остыть и лучились теплом, как печь-каменка. А когда ярко-алый диск солнца поднимется достаточно высоко над разлапистыми верхушками ясеней, все начнется сначала. Пекло Нижнего Мира. Второй круг — самое место для предателей и прелюбодеев. Хорошо хоть серая громада донжона накрывает тенью большую часть вымощенного двора с конюшнями и складами, выгребными ямами и тренировочной площадкой для занятий стрельбой.

«Как же болит мозоль. Прямо не ступить. — Единственная, достойная внимания, мысль пульсировала под черепом старого вояки. — Лучше бы мне скакать на одной правой, Отцом Огня клянусь».

Стараясь ставить больную ногу на пятку, а не на носок, десятник хмуро обошел вокруг столпившихся деревенских парней. Как знакомо. Сколько раз это повторяется снова и снова? Глаза размером с серебряный империал. Рты на всю ширь — ловушка для неосторожных ворон из окрестных рощ. В волосах — солома, а в задницах — детство играет. Того и гляди догонялочки затеют. Или расшибалочку…

— А ну, встать рядком, воины, матерь вашу! Выровняться!!!

Юноши повиновались, ежась под скептически оценивающим взглядом Берка. Выстроились в какое-то подобие ровной линии, поправляя перевязи, кое-как затянутые поверх накидок трегетренских цветов. В правой руке каждый сжимал длинный, плавно изогнутый лук.

— Животы — втянуть! Плечи — расправить! Грудь колесом! Учитесь, пока есть время, — это вам еще пригодится, когда поскачете посадских девок охмурять…

Ребята переглянулись. Некоторые заулыбались не без самодовольства.

— Что-то вы сильно радостные, — не замедлил отреагировать десятник. — Думаете, служба королю — сплошная расслабуха? Что вам там напели вербовщики? Что в замке сидеть будете да кухарок щупать по сеновалам? А на границу, к остроухим на забаву не хотите?

Новобранцы безмолвствовали, словно воды в рот понабирали.

— Молчите? Это хорошо. Значит, что-то начали понимать… Кто держит эту штуку, — Берк небрежно ткнул носком сапога лук ближайшего парня, — не в первый раз в жизни? Говорите, ну…

Широкоплечий юноша со светлым пушком на пунцовых от смущения щеках откашлялся:

— С вашего позволения, господин…

— Десятник.

— С вашего позволения, господин десятник. Мы с отцом, бывало, рябчиков били…

— Рябчиков, говоришь?

— Ага, рябчиков, — кивнул головой парень — от его пылающих щек уж можно было раскуривать трубку.

— Противник сурьезный. — Берк развел руками. — Ничего не скажешь. Куда там остроухим.

Строй заржал, как табун молодых жеребчиков. Храбрец переминался с ноги на ногу, проклиная свою смелость и желание отличиться.

— Видишь мишень, Рябчик? — Прищуренный махнул рукой за спину, где у замковой стены болтались на сбитой из прочных жердей виселице соломенные чучела.

Кивок.

— Не слышу.

— Вижу, господин десятник.

— Уже лучше. Всади стрелу куда сможешь.

Парень поднял лук. Неторопливо, страшась опростоволоситься перед товарищами, натянул тетиву. Тщательно прицелился. Стрела, свистнув, воткнулась чучелу на половину ладони ближе к правому боку.

Крученая тетива больно ударила по запястью, не прикрытому рукавицей, оставляя багровый рубец, но Рябчик пересилил себя и даже не скривился.

— Попал? — стоя по-прежнему спиной к мишеням, весело поинтересовался Берк у строя.

— Попал, попал, господин десятник, — услужливо подсказали несколько голосов.

— Ну, молодца, Рябчик. Будешь у этих олухов за старшего.

Новобранец зарделся пуще прежнего. Хотя куда уж боле? И так еще немного — и замок тушить придется. Гордо расправил плечи. Командир. Правда, с новой кличкой.

— Давай мне лук, свеженареченный, и возвращайся в строй. С правой стороны становись, с правой. Ты ж теперь командир.

Рябчик занял свое место, еще не вполне доверяя счастливой судьбе.

Прищуренный подкинул, примериваясь, отполированную многими ладонями деревяшку кибити и вдруг, резко развернувшись, пустил неведомо как оказавшуюся в его руке стрелу. Тяжелый боевой наконечник — других в армии Витгольда даже на учебных стрельбах не признавали — ударил по торцу застрявшей в соломе стрелы Рябчика и протолкнул ее в глубину мишени.