Книга Медные трубы Ардига - Владимир Михайлов

– Да нет, – произнес я как можно спокойнее, – риск там будет, скорее всего, на уровне бытового, мы его не очень-то и заметим.

– Значит, ты согласен?

– Целиком и полностью. Но если не возражаешь, для полной безмятежности я все же поставлю в известность Иваноса.

– Лапочка генерал, – сказала Лючана. – Ну, если это тебя успокоит… Только попроси его не устраивать за нами постоянного пригляда: мне вовсе не улыбается отдых под колпаком Службы. Потому что тогда я и в самом деле буду ощущать себя кем-то вроде беглой каторжницы.

– Полностью принято, – откликнулся я. – Ты знаешь, что я терпеть не могу казенной опеки – почему и расстался со Службой. Ну, прекрасно. Теперь, поскольку у нас полное единомыслие, не станем терять времени. Я сейчас же одеваюсь и иду к вышеназванному. Надеюсь, он нас поймет правильно. О сроках говорить не станем: пробудем там сколько захочется, пока не почувствуем себя заново родившимися.

– Правильнее сказать – воскресшими.

– Нет. Когда ты воскресаешь, с тобою оживают и все воспоминания, какими ты обладал. А мы ведь хотим, наоборот, отбросить из-за ненадобностью. Я – сторонник нового рождения с совершенно чистой памятью, которую можно будет начать заполнять с начала.

– Пожалуй, ты прав. Ладно, иди. А я начну укладываться.

– Только самое необходимое, Люча.

– Возьму лишь пляжное. Ну, и одно вечернее платье… Самое большее – два. Они занимают так мало места и почти ничего не весят.

– Но не более двух, ладно? И знаешь что? Оперкейсы оставим дома.

– Мне и в голову не приходило тащить их туда! Как ты мог подумать?..

Это как-то само собой подумалось. Но ведь они там и в самом деле нам не потребуются?

– Уложи заодно и мои вещи. Думаю, вернусь к обеду, вряд ли Иванос станет меня задерживать – служебное время у него всегда заранее расфасовано по пакетикам.

– Горячий привет ему от меня. Жду к обеду.

Выходя в прихожую, я услышал, как Лючана что-то негромко запела. Это было прекрасным признаком: поет она только когда на душе у нее становится легко. Ура.

– «Вратарь»!

«Хозяин?»

Все-таки как приятно, когда все исправлено, отремонтировано, налажено. И даже голос нашего «Вратаря» стал вроде бы мелодичнее, богаче обертонами, живее, что ли.

– Я выхожу ненадолго. Хозяйка остается. Включи защиту по полной, пока я не вернусь.

«Сделано».

Собственно, а куда я?.. Нет, зря я валю все на Лючану: у меня и у самого психика после Улара еще не пришла в норму. Явный дефицит живой воды. Может быть, и не стоит беспокоить генерала? В конце концов, это наше частное дело. А у него, человека официального, всегда могут найтись какие-то возражения – потому что именно торможение, а никак не поощрение является основной направляющей деятельности каждого чиновника. И чем он выше сидит, тем тормозные колодки толще.

Ладно, вскоре увидим. Хотя Иванос хорошо знает, что разубеждать меня в чем-то – мартышкин труд. А уж когда мы с Лючей поем семейным дуэтом…

4

Направляясь к Иваносу, я пытался угадать: с кем же я встречусь на этот раз? Вовсе не бессмысленное занятие, потому что на самом деле Иваносов было много, и все они – от своего в доску парня, с которым одно удовольствие посидеть за хорошо накрытым столом, не ограничивая себя в количестве принимаемого пойла, до холодного и надменного чиновника в погонах, который и смотрит не на собеседника, а куда-то в сторону, и разговаривает одним только уголком рта, выцеживая слова по одному с долгими паузами, чтобы партнер успел прочувствовать, какой великой ценностью обладает каждый звук, прозвучавший из генеральских уст, – все эти Иваносы (а их между этими двумя полюсами умещалось немалое количество) как-то ухитрялись сожительствовать в одном теле.

Впрочем, и тело это выглядело каждый раз по-иному, я имею в виду прежде всего лицо; Иванос обладал не очень распространенной способностью делать свое лицо (ничуть не прибегая к гриму и очень редко – к маскам) совершенно неузнаваемым даже для людей, знакомых с генералом еще с кадетских времен и встречающихся с ним чуть ли не повседневно. Не знаю уж, как это у него получалось, однажды я попробовал спросить – в ответ он только пожал плечами и проговорил неопределенно: «Да я и сам не знаю, настраиваюсь, что ли, вхожу, как говорится, в образ, оно как-то само собой и получается». Я тогда подумал, что в нем погиб большой артист, хотя, возможно, и не погиб, как знать?

Так что перед каждой очередной встречей с ним вовсе не лишним было угадать, каким же он окажется на этот раз, и соответственно настроить самого себя, иначе никакого прока от встречи не будет. Тут можно было полагаться только на собственную интуицию, к которой я сейчас и пытался прислушаться, чтобы правильно расшифровать ее не всегда четкие сигналы.

Похоже, что мне удалось угадать верно. Это я понял, когда переступил порог генеральского кабинета. Сегодня это был, кажется, один из средних Иваносов, вполне узнаваемый, не очень веселый, но и не так чтобы надутый, не то чтобы свойский, но и не совсем забывший еще, что чуть ли не вчера мы с ним проводили совместную операцию на Уларе, не к ночи будь помянута; не совсем забывший – но и не то чтобы стремящийся об этом вспоминать. Короче, я увидел Иваноса делового, не обрадованного каким-либо успехом, но и не огорченного поражением, спокойно-занятого, как бывает при разработке операции, когда все происходит еще лишь в компьютере, а не в натуре. Увидел и подумал: «Не ко времени».

Для вящей уверенности я попробовал прозондировать его сознание; но, как и обычно, дальше порога не был допущен. Можно было бы, конечно, увеличить усилие и что-нибудь да выудить, однако он почувствовал бы это и соответственно настроился, а мне вовсе ни к чему было сейчас обострять отношения с ним.

Генерал поднялся из-за стола мне навстречу, даже приобнял, похлопал по плечу и указал не на посетительский стул перед казенным рабочим комбайном, а в сторонку – туда, где в уголке стояли два глубоких кресла перед низким столиком. Усадил меня, уселся и сам и несколько секунд внимательно глядел на меня, не подавая сигнала к началу разговора. Закончив осмотр, слегка покачал головой и начал сам:

– Имею для тебя от силы десять минут. Так что излагай кратко. Еще не совсем пришел в себя, верно?

– Пожалуй, да, – признал я очевидный факт. – А вот ты выглядишь, словно и не покидал кабинета, могу только позавидовать. Что, вашего брата – генералов Службы – специально обучают быстро восстанавливаться?

Он усмехнулся:

– Для нашего брата каждый выход в поле мало чем отличается от курорта, потому что там нет начальства, а оно-то и является главным раздражителем, поскольку противника нейтрализовать можно, а начальство – нельзя. Так что там я отдохнул душой, а с телом справляться все мы обучены, верно? Вот и тебя сейчас наверняка беспокоят не боли в суставах, а нервы, нервочки, всякие ночные кошмарики. Так? Но это, как известно, дело поправимое.