Книга Семейное проклятие - Анна и Сергей Литвиновы

– Ну… – неуверенно пробормотала Вера. – Если вы сами настаиваете, я, конечно, отказываться не буду. Тем более я вам не рассказывала, у меня сейчас с деньгами не очень…

– Значит, решили! – Галя хлопнула ладонью по столу. – Я прямо завтра и начну все документы оформлять.

…В тот момент она не сомневалась, что приняла единственно правильное решение. А как иначе? Верочка Бородулина – действительно ее ангел-хранитель. И единственная подруга.

Откуда было Галине знать, что совсем скоро ситуация изменится. Кардинально.

* * *

Надолго же доктор Милена Михайловна запомнит свою неудачу с пациенткой Бородулиной. А ведь насколько идеально шел протокол! Молодая, здоровая, порядочная, с российским гражданством и московской пропиской суррогатная мать. Беспроблемная беременность.

Но на самом финише разразилась катастрофа. Причем со стороны отнюдь не медицинской.

Суррогатная мать вдруг заявила, что не отдаст биологической матери ребенка.

Ничего, в принципе, нового. Корыстные дамы так иногда делают. Просят: «Дайте надбавку – и только потом я отказ от младенца напишу».

Однако Алла Кузовлева действительно хотела забрать малышку себе.

Она вернула Бородулиной аванс, компенсировала все ее расходы на обследования и протокол – огромную сумму, сто семьдесят тысяч долларов. Забрала новорожденную девочку и покинула Москву. Потеряла в результате дикого своего поступка мужа. Залезла в огромные долги.

Вот и говори после этого, что суррогатная мать – всего лишь инкубатор и голоса крови не существует!

Хотя вины врачей в случившемся не было, Милена Михайловна чувствовала себя неудобно. И не сомневалась: Вера Бородулина в ее клинике больше не появится.

Однако та пришла. Спустя восемь месяцев после неудачи. Как всегда, без предупреждения ворвалась в кабинет.

Милена отчаянно не любила принимать тех пациентов, у кого не получилось. А уж когда они выглядели изможденными, бледными – как сейчас Вера! – спокойного разговора точно можно было не ждать.

Официально считается, что побочных эффектов у ЭКО нет. Однако абсолютное большинство женщин наживали себе после провального протокола ту или иную проблему. Одни жаловались на лишний вес, другие – на то, что редеют волосы или появились акне[2]. А бессонница или раздражительность так и вовсе терзала всех.

Сами пациентки грешили на гормоны, «которыми их напичкали».

Однако Милена Михайловна считала иначе.

Целый месяц – как минимум! – женщины переживали, надеялись, ежедневно терпели уколы, строили планы, портили десятки тестов, чуть не люльки для будущих младенцев начинали присматривать. И вдруг приговор: все оказалось зря.

Невроз тут гарантирован – это как минимум.

Милена, кстати, попробовала взять в штат психолога. Но – удивительная у русского человека натура! – ходить к нему пациентки отказывались. Хотя даже платить было не надо, консультации входили в стоимость протокола.

Однако дамы – все, как одна! – самонадеянно заявляли: «У меня с головой все в порядке!»

И вместо того, чтоб над собой поработать или легких антидепрессантов попить – с удовольствием кляли «некомпетентных врачей и проклятые гормоны». Ну и – естественно! – платили огромные деньги трихологам за лечение волос и диетологам за пару скинутых килограммов.

…В упрямое лицо Веры Бородулиной только взгляни, сразу ясно: она уж точно ни к какому психологу не пойдет.

Милена Михайловна кротко склонила голову, вздохнула:

– На что сейчас жалуетесь, Вера Аркадьевна?

– Хочу знать, что вы со мной сделали? – чрезвычайно сухо произнесла Вера. – Чем залечили?

– Что конкретно вас беспокоит?

– Да я просто в развалину превратилась! – возмущенно выкрикнула Бородулина. – Прошло уже восемь месяцев после вашего проклятого протокола, а я себя только хуже чувствую! С каждой неделей!

Милена не стала напоминать, что во время беременности – чужой – Вера как раз выглядела прекрасно. Благодарно говорила врачу, что летает, будто на крыльях. Да и какая у нее особая нагрузка на организм? Всего-то стимуляция суперовуляции да изъятие яйцеклеток. А дальше – отдыхай, все остальные проблемы на плечах суррогатной мамочки.

Но госпожа Бородулина – истеричка. А также эгоистка до мозга костей. Пока все шло, как она желала, на здоровье не жаловалась. Но едва начались конфликты – сначала с мужем, а потом с суррогатной матерью, – мигом спала с лица. Жаловалась Милене на слабость, головокружение, мигрени, тошноту, тяжесть в ногах.

Ей бы «прозак» попить – нет, предпочитала пачками глушить анальгетики.

И к пресловутым гормонам ее состояние решительно никакого отношения не имело.

Хотя Милена все равно обязана взять у Бородулиной кровь на анализ, сделать УЗИ.

– Какой у вас сегодня день цикла? – поинтересовалась врач.

Дамочки, кто лечится от бесплодия, обычно отвечают на этот вопрос без запинки. Однако Вера отрезала:

– Понятия не имею.

С невыразимым презрением добавила:

– Я все эти ваши календарики еще два года назад перестала вести. Никакого толку от них.

– Но хотя бы примерно? – не отставала Милена. – Начало цикла, середина?

Бородулина задумалась:

– Недели две назад месячные были. А может – три, не помню я!

– Вера Аркадьевна, – не удержалась от упрека врач, – а можно поточнее? Вы же давно лечитесь и прекрасно знаете: кровь на гормоны в строго определенный день цикла сдают!

– Не буду я ничего сдавать, – буркнула Вера. – Слышать уже не могу все эти ваши: ФСГ, ЛГ, ХГЧ. Протоколы, стимуляции. Нет, баста. Никаких больше детей, – в ее голосе прозвучало нескрываемое отвращение. – Сделайте только что-нибудь, чтобы у меня голова перестала болеть! – Она поморщилась.

– Боль где локализуется? – поинтересовалась доктор.

– Да везде! – отчаянно отозвалась Вера. – Как чугунный котел голова! Иногда просто тяжелая, а по утрам еще хуже, просто взорваться готова. И в ушах будто насос работает. Ритмичный такой: раз-два, раз-два.

Милена насторожилась:

– Давление артериальное контролируете?

– Раньше всегда нормальное было.

– Раньше – это когда?

Вера задумалась:

– Ну… у вас и измеряли. В октябре. Перед пункцией.

А сейчас июль.

Удивительная беспечность!

Милена Михайловна тут же нацепила пациентке манжетку тонометра, увидела результат, вздохнула:

– Сто пятьдесят на девяносто.