Книга Чудесный замок - Элизабет Мид-Смит

Примроз решила, что двести фунтов – хоть и небольшая, но все-таки солидная сумма. Единственный вывод, который она сделала из слов старой учительницы, это то, что надо быть еще немного экономнее.

Джесмин никогда не одобряла бережливости старшей сестры. Она громко запротестовала, когда на следующее утро Примроз объявила, что они обойдутся без новых черных платьев из хлопка, которые как раз собирались купить.

– Какая глупость! – заявила Джесмин, нетерпеливо топнув своей маленькой ножкой. – Ты же знаешь, что эти платья нам нужны. Бедная Дэйзи не может прыгать и играть в саду в своей черной кашемировой рясе, а я не могу возиться в земле и полоть. Мы же решили жить как всегда, как если бы мама была… – Здесь Джесмин остановилась, подавила рыдание и поспешно продолжила: – Мы не можем обойтись без ситцевых платьев, Примроз. Ты просто испугана тем, что сказала мисс Мартиноу.

– Я совсем не испугана, – спокойно возразила Примроз, – только мне кажется, что мы должны быть экономнее.

– Но мы так богаты, – возразила Джесмин. – Я и не думала, что у нас есть двести фунтов в банке. Это же куча денег. Почему ты так удручена, Примроз?

– Мисс Мартиноу считает, – молвила Примроз тихим голосом, – что это очень маленькая сумма. Она выглядела такой мрачной, когда говорила об этих деньгах, так была опечалена. Знаешь, Джесмин, я думаю, мисс Мартиноу действительно любит нас.

– Возможно, – произнесла Джесмин безразличным тоном. – Ладно, Роз, если ты твердо решила, что мы будем жить экономно и ходить оборванными, мы с Дэйзи будем играть в саду и в этих платьях.

Джесмин чмокнула старшую сестру в лоб и выбежала из комнаты. Через минуту-другую Примроз услышала смеющиеся голоса, которые доносились в открытое окно. Всем сердцем она порадовалась, что сестры стали жить, как и раньше, и все же их смех причинил ей острую боль.

Коттедж семьи Мэйнуеринг был крошечным. Нижний этаж состоял из одной длинной низкой комнаты с эркером в дальнем конце. Эту комнату хозяева называли гостиной. Она была обставлена с утонченным вкусом. Напротив эркера, на другом конце комнаты находилась стеклянная дверь, выходившая прямо в сад. В конце узкого холла располагалась кухня, окно которой также смотрело в сад. Ханна, единственная прислуга в доме, часто ворчала по поводу такого расположения. Она весьма убедительно объясняла свое недовольство, утверждая, что дом более приспособлен для растений, чем для людей. Но хотя Ханна считала свою маленькую кухню тоскливой и скучной, а за долгие годы жизни у Мэйнуерингов ни разу не порадовалась красивым видам из окон, к девочкам она была искренне привязана и заботилась о них от всей души.

Наверху были две спальни. Одна выходила окнами на улицу. Там спали девочки. Самую лучшую спальню с окном в сад занимала миссис Мэйнуеринг. Ханна жила в маленьком, похожем на мансарду, помещении над кухней.

Когда Джесмин выбежала в сад, Примроз медленно встала и поднялась наверх. Ей пришло в голову, что настал момент сделать то, чего она так страшилась.

Со дня смерти матери, с того момента, когда три сестры, положив цветы, склонились над гробом той, которую они так любили, они не переступали порога ее комнаты.

Ханна вытирала в комнате пыль и поддерживала чистоту, но окно было зашторено, и ни один луч солнца не проникал внутрь. У девочек не хватало духу войти в эту комнату. Они боялись ее, как могилы. С благоговением, на цыпочках проходили они мимо запертой двери.

Теперь Примроз, не боясь, что ее отвлекут, могла войти в комнату матери и побыть там некоторое время в одиночестве. Отперев дверь, она вошла. Ее бил озноб. Будь на ее месте Джесмин, она бы повернулась и убежала, но здесь была Примроз, и она делала то, что подсказывало ей чувство долга и безошибочное чутье.

– Мы решили жить как всегда, и дневной, солнечный свет не должен забывать нашу мамочку.

Она подняла шторы и широко распахнула окно.

Дыхание теплого, мягкого воздуха из сада тотчас наполнило мрачную комнату. Примроз, сидя перед маленькой старомодной конторкой, вставила ключ в замок центрального ящика и открыла его.

Миссис Мэйнуеринг ни в коей мере нельзя было назвать аккуратной и педантичной особой. Она ненавидела замки и питала отвращение к аккуратным стопкам белья в ящиках или на полках шкафов. И только эта маленькая конторка, принадлежавшая когда-то ее мужу, была исключением из общего правила.

Миссис Мэйнуеринг никому, даже Примроз, не давала ключи от конторки. В присутствии девочек она была заперта. Даже Дэйзи не удавалось уговорить мать показать ей содержимое одного из соблазнительных маленьких ящичков. «Там только сувениры, мои дорогие», – обычно говорила мать, но дочери знали, что нередко по ночам она открывала ящики и, как правило, на следующий день была печальнее, чем обычно.

На крышке конторки всегда стоял миниатюрный портрет капитана Мэйнуеринга. Девочки имели обыкновение ставить в вазу около портрета самые красивые цветы.

Когда миссис Мэйнуеринг умерла, Джесмин однажды почти всю ночь проплакала из-за этой маленькой конторки. Она была уверена, что никто теперь не осмелится открыть ее. «Мне больно думать, что никто никогда не увидит этих сувениров, – рыдала она. – Это жестоко по отношению к ним».

Тогда Примроз пообещала себе проникнуть в эту тайну. И вот час настал.

Примроз отнюдь не была нервной девушкой. Когда мягкий летний воздух наполнил комнату и выгнал дух одиночества и уныния, она приступила к решению своей задачи. Решив методично обследовать всю конторку, Примроз начала с большого центрального ящика. Открыв его, она очень удивилась – он был почти пуст. Там лежали несколько листов, исписанных материнским почерком – стихи, цитаты из книг и проповедей. Рядом лежал пакет, заботливо завернутый в мягкую белую бумагу. Больше ничего не было. Примроз достала пакет. Она вполне владела собой, но, когда дотронулась до свертка, ее пальцы слегка дрожали. Белой сатиновой лентой к пакету был прикреплен листок бумаги, на котором значилось: «Маленькая шкатулка Артура – теперь для Примроз».

Сердце ее забилось, и кровь прилила к щекам. Кто этот Артур? Она никогда не слышала о нем. Отца звали Джон. Кто же этот неизвестный Артур, чья шкатулка теперь предназначалась ей?

Медленно, дрожащими пальцами она развязала ленту. Шкатулка оказалась дешевенькой, выщербленной, испачканной чернилами. Но внутри лежало сокровище: увесистый конверт с надписью материнской рукой «Для Примроз».

Неожиданное послание от той, кого уже нет, вызвало у Примроз сильнейшее нервное потрясение. Уронив голову на конторку, она горько заплакала.

Неизвестно, сколько времени просидела Примроз в комнате матери, обливаясь слезами. Внезапно ее уединение было прервано. Совсем рядом раздался голос Ханны:

– Боже, боже! Мисс Примроз, не могу видеть, как вы терзаетесь и дрожите. Ваша бедная мама знала, что делала, когда держала эту конторку на замке. Прости меня, Господи, лучше бы она выбросила эти камушки, которые она здесь держала. А теперь, дорогая, не губите свои ясные глазки плачем над тем, что умерло и никогда не оживет, никогда. Закройте конторку, мисс Примроз, приведите в порядок волосы и ступайте в гостиную. Вас хочет видеть миссис Элсуорси из Шортландса по важному делу.