Книга Человек видимый - Чак Клостерман

Мне хотелось расспросить его об этом подробнее, но время нашей беседы подходило к концу, и я перешла к третьему моменту.

3. «Чувство вины». Думаю, это была самая важная фраза в ночном послании Игрека (и причина его обращения за помощью). Я спросила, какая разница между «виной» и «чувством вины», поскольку вина и есть чувство (как и любое другое). Игрек с негодованием возразил мне: «Человек чувствует свою вину, когда субъективно размышляет о своих поступках и приходит к заключению, что его поступки были неправильными с объективной точки зрения. Человек испытывает чувство вины, когда объективно размышляет о своих поступках и приходит к выводу, что они были неправильными с субъективной точки зрения. Моя проблема заключается в том, что я объединяю обе эти точки зрения». Меня поразили одновременно и мнимая глубокомысленность, и продуманность этой формулировки — создавалось впечатление, что он весь месяц ждал момента озвучить ее. Когда я попросила его повторить свое объяснение, он тотчас это сделал (и в тех же выражениях, что усилило мои подозрения в том, что объяснение было заученным). Я спросила, почему его так беспокоит мысль об ощущении вины. Игрек: «Отчасти потому, что я не заслуживаю чувства вины, но главным образом оттого, что оно меня тревожит».

В эту минуту я заметила, что наша беседа длится на пять минут дольше отведенного на нее времени. Это был уже четвертый сеанс, поэтому мы обсудили сумму моего гонорара. Так как третий сеанс был прерван (и по моей вине, хотя я этого не признала), я отказалась от гонорара за него. Игрек выразил мне благодарность за справедливый подход. Я сказала, что счет составит 450 долларов. Он отклонил мое предложение направить ему подтверждение в получении платежа по электронной почте.

Отправлено с моего планшета «Блэкберри».

От: [e-mail]

Отправлено: пятница, 4 апреля 2008, 23:04

Кому: [e-mail]

Тема: Игрек/пятница (сеанс не состоялся)

Странно. Игрек не звонит. Учитывая прогресс, достигнутый в прошлый раз, я очень надеялась на сегодняшний сеанс. Теряюсь в догадках. Но стараюсь не очень волноваться. Он мог пропустить звонок по самым разным причинам. Необходимо сохранять трезвый подход к данному случаю. Не хочу, чтобы снова повторились ситуации, как (удалено) и (удалено).[5]Тем не менее я разочарована, потому что начала находить настоящий интерес в беседах с Игреком и терзаюсь любопытством по поводу подлинности его личности.

Примечание. Во вторник получила 450 долларов, посланных обычной почтой наличными: двадцать две купюры по 20 долларов плюс две по 5. Самая крупная сумма, которую я когда-либо получала по почте. Довольно рискованно, по-моему.

Отправлено с моего планшета «Блэкберри»

Дополнение[6]

Поступило еще два голосовых сообщения Игрека, на этот раз с объяснением пропуска сеанса. В отличие от предыдущих сообщений, казалось, он говорил без подготовки. Время первого сообщения 299 секунд, второго — 19 секунд.

Первое сообщение

«Добрый вечер, Вики. Говорит Игрек. Прежде всего хочу извиниться за то, что пропустил утренний сеанс. Не подумайте, что я об этом забыл. Я решил не звонить вам, но только потому, что обдумывал ваши слова во время прежних сеансов — правда, я действительно думал о том, что вы сказали, — и решил, возможно, вы были более правы, чем я сначала думал. Сегодня утром я смотрел одно телешоу — и мне пришло в голову, что люди, которые не любят говорить о себе, ограничивают свои потенциальные возможности. Им кажется, что этим они ограждают себя от какой-то абстрактной опасности, но на самом деле позволяют другим судить о себе. Так было с Джорджем Харрисоном. Он был скромным парнем, не любил говорить о себе, верно? Но вместе с тем он был членом группы „Битлз“, о которой люди вольны воображать что угодно. А я (неразборчиво) делать это (неразборчиво). Не потому, конечно, что я сравниваю себя с одним из „Битлз“, но я думаю, что вы (неразборчиво). А может, я немного похож на битла, в своей области. И вот мое предложение: когда я позвоню вам в следующий раз, никаких вопросов не будет, во всяком случае с вашей стороны. Мне нужно рассказать вам о том, что со мной происходило, а вам ведь очень важно получить полное представление о моей жизни. И, как следствие, понять мои проблемы. И если все пойдет хорошо, а я на это надеюсь, мы сможем встретиться — так сказать, лицом к лицу — и начать более прямой и откровенный разговор. Вот чем мы будем с вами заниматься. Вы согласны? Я позвоню на следующей неделе, и вы выслушаете меня. Говорить буду я, а вы помолчите. Но это не значит, что вам нельзя будет поздороваться или спросить меня о том, что вы не смогли понять. Однако советую вам задавать только самые необходимые вопросы, хотя, как я понимаю, это не совсем в вашем характере. Кое-что из того, что я вам расскажу, будет просто невозможно понять, так что не стоит ломать голову над моим состоянием, это не поможет нам добиться успеха. Во-вторых, я не хочу внушить вам ложную уверенность в том, что вы сможете незаметно для меня вести разговор в нужном вам направлении, задавая невинные на первый взгляд вопросы с определенной целью. Это у вас не получится. Я знаю, что каждый умный человек уверен в своем умении исподволь руководить разговором, и знаю, что…»

Второе сообщение

«Меня прервал ваш аппарат. Вам следует поставить запись на более продолжительное время. Но я просто хотел сказать — я знаю, что сделал бы любой умный человек, окажись он в таком положении, в которое ставлю вас я. Я понимаю, что мое требование выглядит слишком бесцеремонным. И все-таки, надеюсь, вы удержитесь и не станете меня прерывать. Когда этот процесс начнет стремительно развиваться, вам будет чем заняться. Вики, не надо забивать себе голову фантазиями. Я не чудище болотное, Вики, и не человек-невидимка. Я не вампир и не Бог. Я просто невероятно интересный человек. Спокойной ночи, Вики».

Первый важный телефонный разговор

После консультации с доктором Джейн Долэнэгрэ, моим психоаналитиком и бывшей преподавательницей психологии в колледже, я пришла к заключению, что вполне могу принять условия, предложенные Игреком в его голосовом сообщении. Чем я рисковала? Почему бы не позволить Игреку рассказать все, что, по его мнению, мне следовало знать? Ведь в этом и состоит цель лечения — создать клиенту комфортные условия, в которых он сможет дать выход своим эмоциям. Предоставить ему возможность говорить с тем, чтобы его собственные слова запечатлевались у него в сознании, и это поможет ему осознать их истинный смысл. Так я размышляла в то время. Понятно, что теперь это решение не кажется мне самым удачным. Но мы с Джейн рассудили, что, если Игрек действительно так умен, как я думаю, он может легко склониться к тем выводам, к которым я его подтолкну.