Книга Глоток свободы - Николай Андреев

Канн постоянно просился в экспедиционные отряды и участвовал почти во всех крупных сражениях с оливийцами. Уже в первых боях товарищи обратили внимание на жесткость, кровожадность и алчность Оливера. Он не щадил никого и обирал пленных тасконцев буквально до нитки.

Вскоре у барона стали возникать стычки с ветеранами. Сначала Канн сцепился с де Креньяном, а затем на защиту ребенка встал Пол Стюарт. Он был шотландским дворянином и привык сражаться по правилам. Подобных выродков Пол терпеть не мог.

Выхватив меч, Стюарт бросился на убийцу. Началась схватка. Противники стоили друг друга, и победа не досталась никому. Лишь вмешательство аланцев прекратило драку.

Ситуация в отряде постепенно обострялась. Как нельзя, кстати, вступил в строй космодром «Песчаный». Командование корпуса предусмотрительно направило туда Оливера и его людей. Так барон получил столь желанную власть, пусть и всего над пятью десятками солдат. Пока этого вполне хватает для удовлетворения собственного самолюбия.

Теперь он не подчинялся Храброву и Аято, которые считались в местной иерархии сотниками. Следующие транспорты с наемниками встречали два враждующих лагеря. За каждого хорошего бойца разворачивалась целая битва.

Бойцов, конечно, распределяли офицеры штаба, но качественный состав зависел исключительно от ораторских способностей агитаторов. Как это не прискорбно, но чаша весов все больше и больше клонилась в сторону Канна. Причин было несколько.

Во-первых, группа Делонта подбирала чересчур много сброда. Таким людям призывы к грабежу и насилию были более близки и понятны.

Во-вторых, Оливера поддерживал командующий корпусом полковник Возан. Объяснить позицию аланцев несложно. Управлять алчными, беспринципными и жестокими воинами гораздо проще, чем иметь дело с людьми думающими и честными.

Барон без сострадания вырезал в захваченных оазисах всех тасконцев. Переселенцы приходили на абсолютно «чистую» территорию. Они не знали, кто здесь жил раньше, а потому не испытывали угрызений совести.

Отъявленные мерзавцы с Земли делали за них «грязную» работу. Солдаты Тино и Олеся штурмовали деревни совсем иначе. Они уничтожали только сопротивляющихся оливийцев, остальные могли уйти на новые земли. Люди без явных генетических уродств ассимилировались с аланскими колонистами.

Частые походы ветеранов в Морсвил вызывали раздражение у Возана. Полковник догадывался о связях наемников с гетерами и трехглазыми. Предоставлять резервации для мутантов на материке Великий Координатор не собирался. Все разумные существа, имеющие значительные отклонения от нормы, подлежали уничтожению.

Согласиться с таким приказом ни Аято, ни Храбров, ни де Креньян не могли. Не забыли аланцы и историю трехлетней давности, когда земляне отказались отдать карту экспедиции и журналы дежурных — именно по этой причине экспансия началась не на север, а на юг.

Богатые плодородные территории до сих пор оставались неосвоенными. Наемникам не раз угрожали расправой, однако применить жесткие санкции к наглецам ни покойный Олджон, ни Возан так и не решились.

Авторитет ветеранов среди воинов был необычайно высок. Одни их боготворили, другие ненавидели, но уважали все. О первой экспедиции по лагерю ходили легенды и, надо сказать, они не столь уж сильно искажали истину. Кроме того, в Морсвиле отлично помнили поединок русича с гигантом Эрошем.

Вызывали восхищение у наемников и отношения отряда Тино с коренными жителями планеты. Порой казалось, что их знают все племена Тасконы.

То и дело, к «Центральному» подходили какие-то странные люди. С чувством собственного достоинства оливийцы останавливались в километре от базы, дожидаясь, когда выйдут из ворот японец, или русич, или француз.

Судя по крепким рукопожатиям, дикари были хорошими друзьями воинов. О чем беседовали земляне и тасконцы, естественно, никто не знал. Подобное положение вещей не устраивало командование корпусом, но доказательств для обвинения в измене у Возана не хватало.

Кроме того, темпы экспансии вглубь Оливии целиком зависели от группы Аято. Ветераны отлично чувствовали себя в пустыне Смерти — когда наемники вели аланцев, они уже точно знали, где находится оазис и как там встретят колонистов. И это не говоря о песчаных червях, слипах и других чудовищах, о которых воины предупреждали захватчиков заранее.

Двигаясь под руководством землян, десантники не боялись угодить в засаду противника.

* * *

Храбров устало опустился на песок рядом с Дойлом и вымолвил:

— Господи, вот уже три года я нахожусь на Оливии. Постоянные штурмы оазисов, сражения с мутантами, борьба с мерзкими тварями. Всюду смерть и кровь. Как мне это надоело. Рано или поздно нас убьют. Или мы попросту сойдем с ума. Ненавижу рабство!

— Ты сегодня чересчур пессимистичен, — усмехнулся Стюарт. — Война не может длиться вечно, Алан осваивает планету сумасшедшими темпами. Свобода не за горами. Еще лет пять, и материк будет полностью под контролем…

— А затем настанет очередь Аскании и Унимы, — возразил де Креньян. — Нет, дружище Пол, мы прикованы к рукоятям мечей слишком крепкими оковами. Нашим хозяевам не нужны новые граждане. Тем более такие беспокойные, как земляне. Воины, головорезы, убийцы — вот в ком сейчас нуждается Великий Координатор. Он хочет нашими руками уничтожить прежнюю цивилизацию. Не думаю, что после победы, в аланском обществе найдется место для наемников-дикарей. Вещь сначала используют по назначению, а затем выбрасывают за ненадобностью.

— Не очень приятные перспективы, — с горечью заметил русич. — И, тем не менее, я говорил это три года назад, скажу и сейчас. В тот момент, когда мы смиримся со своим положением, жизнь потеряет малейший смысл. Надо бороться до конца. Возан должен знать, что земляне — не бездушные машины для убийства. С собственными взглядами на мораль. Уничтожать детей, стариков и женщин — подло и преступно.

— Все так, — кивнул головой француз. — Надеюсь, ты не забыл, что в наших венах есть не только кровь, но и смертельно опасный препарат? Стоит аланцам отказать в антидоте и гордый, бесстрашный солдат умрет в страшных мучениях. Помнишь Агадая? Он хотел рискнуть, и проиграл…

— Помню, — ответил Олесь. — И не только его смерть, но его последние слова. Монгол утверждал, что мы, как цепные псы, будем послушно выполнять приказы хозяев.

— К сожалению, Талан оказался пророком, — грустно произнес маркиз. — Наемники захватывают для переселенцев оазисы, убивают недовольных тасконцев, штурмуют города и деревни. В Боргвиле безжалостно истреблены практически все мутанты. Артиллерийские орудия сровняли с землей уцелевшие после катастрофы кварталы. Земляне принесли на Оливию боль, страдания и нищету. Тысячи местных жителей по нашей вине лишились крова. Нет, я не испытываю угрызений совести, но иногда задаю себе простой вопрос — зачем? Ответить на него нелегко. Меня поддерживает лишь вера. Иначе давно бы вонзил клинок в брюхо какому-нибудь высокомерному мерзавцу из окружения командующего.