Книга Буденный - Борис Соколов

Между прочим, двойная фамилия буденновского эскадронного командира, ротмистра Крым-Шамхалова-Соколова, вероятно, объяснялась тем, что он принял православие, а с ним – и русскую фамилию. Если это так, то скорее всего это был ротмистр 18-го драгунского Северского полка Михаил Августович Соколов, удостоенный 7 апреля 1915 года ордена Святого Георгия 4-й степени.

Думаю, что объяснение в случае с буденновскими мемуарами может быть таким. Семен Михайлович присочинил себе дополнительные кресты и медали, чтобы выглядеть первым по числу наград как среди односельчан, так и среди будущих однополчан по Гражданской войне. Сослуживцев по 18-му Северскому драгунскому полку там не было – туда не призывали донских иногородних, по крайней мере, из того округа, где жил Буденный. Он же оказался в этом полку чисто случайно, потому что в момент начала войны был в отпуске, далеко от полка, в котором проходил службу. Так что уличить его в присвоении не принадлежавших ему крестов и медалей никто не мог.

По свидетельству родных и близких, больше всех своих наград трижды Герой Советского Союза Буденный ценил Георгиевские кресты, только их считая настоящей наградой. Интересно, что ношение георгиевских знаков в советское время совсем не поощрялось, поскольку на них был изображен портрет императора Николая II. Не носил их и наш герой, но хранил дома на почетном месте и не раз с гордостью показывал гостям.

О Февральской революции Буденный узнал в персидском порту Энзели, откуда солдат отправляли на родину после завершения Месопотамской экспедиции. 18-й Северский драгунский полк расквартировали под Тифлисом, там же его привели к присяге Временному правительству и провели выборы солдатских комитетов. Буденного, по его уверению, избрали председателем эскадронного комитета и членом полкового. А 15 июля 1917 года Семена Михайловича будто бы выбрали председателем полкового комитета и заместителем председателя дивизионного. Какое-то время ему пришлось быть во главе дивизионного комитета вместо заболевшего председателя – полк тогда стоял уже в Минске.

16 июля в здании Минского Совета Буденный познакомился с большевиком Михаилом Васильевичем Фрунзе, который в то время жил под чужой фамилией Михайлов, так как до революции числился в полицейском розыске, да и теперь, после июльского большевистского путча, мог опасаться ареста. Фрунзе работал представителем союза земств и городов по снабжению Западного фронта (фронтовики полупрезрительно называли их «земгусарами»). Тогда, летом 17-го, Фрунзе-Михайлов являлся председателем Совета крестьянских депутатов Минской и Виленской губернии, членом исполкома Минского городского Совета и фронтового комитета армий Западного фронта. В дальнейшем, по уверениям Семена Михайловича, он и Фрунзе подружились, и дружба эта сохранилась до самой смерти Михаила Васильевича. В то же время со стороны Фрунзе никаких свидетельств его тесной дружбы с Буденным не имеется. А по биографиям и взглядам это были очень разные люди, начиная с национальности. Один – донской иногородний, русский, крестьянский сын, другой – молдаванин, сын военного фельдшера. Один с начальным образованием, другой несколько лет проучился в Петербургском политехническом институте, откуда ушел в революцию. Один вплоть до осени 1917 года никаких симпатий к революции не выказывал и никакой политической деятельностью не занимался, а, наоборот, мечтал о собственном конном заводике. Другой – большевик с дореволюционным стажем, член РСДРП с 1904 года, аскет, всего себя отдающий делу революции. Один – страстный любитель лошадей, другой к лошадям вполне равнодушен. Казалось бы, что между ними общего?

Правда, психологи и историки давно подметили, что в дружбе нередко сходятся кричащие противоположности. Вспомним, как Пушкин писал о дружбе Онегина и Ленского: «Они сошлись. Волна и камень, стихи и проза, лед и пламень не столь различны меж собой». Но, замечу, пушкинские герои были все-таки людьми одного круга, в отличие от Буденного и Фрунзе. И не находились один у другого в подчинении, в отличие от Буденного, который всегда вынужден был по службе исполнять распоряжения Фрунзе. Как мы убедимся далее, в 1917 году познакомиться Семен Михайлович и Михаил Васильевич никак не могли. Вероятно, Буденный впервые встретился с Фрунзе только осенью 1920 года, в период подготовки последнего решающего наступления на Врангеля. Тогда, кстати сказать, между Фрунзе и руководством Первой конной не раз возникали острые разногласия. В дальнейшем Буденный, конечно, тоже подчинялся Фрунзе как командующему войсками Украины и Крыма, но опять-таки их тесная дружба в документах и свидетельствах современников никакого отражения не находит. Скорее можно предположить, что с Фрунзе, как со старым партийным товарищем, больше общался Ворошилов.

Осенью 1917 года, после провала выступления генерала Корнилова, большинство офицеров Кавказской дивизии бежало и руководство дивизией перешло к солдатскому комитету, в котором Семен Михайлович, как он отмечает в мемуарах, играл далеко не последнюю роль.

Такова официальная версия биографии Буденного в Первую мировую войну, которую он отстаивал в своих устных и письменных воспоминаниях. Реальная биография, как выясняется, от нее весьма существенно отличается. Как пишет известный историк Гражданской войны В. Д. Поликарпов, никаких следов участия Буденного ни в полковом, ни в дивизионном комитетах не обнаруживается: «В своей автобиографии, помещенной в Энциклопедическом словаре Гранат, он (Буденный. – Б. С.) сам указывал, что сначала, до 1913 г., служил в Приморском драгунском полку в Приамурском военном округе (Хабаровск), после чего получил отпуск и уехал в Донскую область. «Грянула империалистическая война, – пишет он далее. – Я не поехал в свой полк, а был назначен в г. Армавир в 18-й драгунский запасный эскадрон Кавказской кавалерийской дивизии». Дивизия эта была то на Турецком, то на Австрийском фронте, то на Кавказе (в окрестностях Тифлиса) и в июле – августе 1917 г. была переброшена на Западный фронт в Минск. Именно с этим полком (18-м драгунским Северским короля датского Кристиана IX) Кавказской кавалерийской дивизии связаны мемуарные фантазии С. М. Буденного, выразившиеся в его утверждении: «Я был избран председателем полкового комитета, а вскоре вошел в состав дивизионного комитета», потом повторенном в его «Пройденном пути», в записках Н. Буденной… во всех биографических справках, печатавшихся в советских энциклопедиях, и… 5 июля 2003 г. еще раз подкрепленном в… «Справке 'Известий'», где со всей определенностью, как и в «Пройденном пути», сказано: «Летом 1917-го избирался председателем солдатского комитета Кавказской кавдивизии».

В архиве, однако, сохранились документы Кавказской кавалерийской дивизии и 18-го драгунского Северского короля датского Христиана IX полка, где в 1917 году проходил службу Буденный. Протоколы и списки дивизионного комитета (Совета солдатских депутатов), на беду буденновских мемуаристов, тоже уцелели и позволяют уточнить следующее. На 17 июля 1917 года (т. е. до переброски дивизии с Кавказского фронта на Западный) председателем комитета был прапорщик Ольшевский; после перевыборов комитета по прибытии дивизии в Минск председателем становится подпоручик Е. Р. Турман. Тот же Турман (уже поручик) остался председателем комитета и после переименования его, по постановлению съезда полковых комитетов, в военно-революционный комитет; 18 января 1918 г. председателем значится солдат Демещенко. Председателем полкового комитета 18-го драгунского Северского короля датского Христиана IX полка был старший унтер-офицер Иван Зимогляд. Ни в одном списке, ни в одном вообще документе не фигурирует С. М. Буденный – не только как председатель, но и хотя бы и как член или «кандидат в члены» комитета» (существовала тогда и такая категория солдатских избранников). Нет его фамилии и в списках присутствовавших на заседаниях комитетов, нет никаких следов его участия в какой бы то ни было общественной деятельности ни в полку, ни за его пределами».