Книга Путь Короля. Том 1 - Гарри Гаррисон

— Он не наш пленник, — произнес в наступившей тишине Годвин. — Мы должны отправить его королю Элле.

И еще один голос зазвучал в тишине, голос смуглого юноши, что расспрашивал рива.

— Король Элла? — повторил он. — Но разве король нортумбрийцев зовется не Осбертом?

Годвину стоило усилий не растерять учтивости.

— Не знаю, как ты у себя в Норфолке воспитываешь своих людей, — процедил он, обращаясь к Вульфгару, — но если бы он служил у меня, за такие слова ему бы живо оторвали язык. Само собой, если он не окажется твоим родичем, — добавил Годвин.

На суставах пальцев Вульфгара, что стиснули рукоять меча, проступила белизна.

* * *

В темной конюшне он смог найти уединение. Уткнувшись лицом в седло, смуглый юноша медленно опустился на колени. Спина его горела огнем, пропитанная кровью шерстяная блуза при каждом движении скользила и растирала раны. Такой порки ему еще не приходилось изведать, а ведь великое множество раз по его спине прогуливались веревки и кожаные ремни, на которых обычно висели корыта с кормом для лошадей во дворе места, что звал он своим домом.

Он знал, что всему виной было то упоминание о родне. Оставалось надеяться, что он удержался от стонов, которые могли бы услышать чужие. Под конец он не способен был уже вымолвить ни слова. Были еще мучительные воспоминания о том, как, теряя силы, он выполз на свет. Потом — долгая скачка через Уолд, попытки держаться в седле прямо. А что же теперь, когда они прибыли в Юфорвич? Этот овеянный преданиями город, когда-то служивший обиталищем для загадочных людей Рима и их легионов, потрясал пылкое его воображение сильнее, чем баллады менестрелей. И вот он здесь, обуреваемый одним желанием — бежать.

Когда суждено освободиться ему от уз отцовской вины? И от жала ненависти своего отчима?

Шеф взял себя в руки и, потянув за толстый ремень, принялся расстегивать подпругу на седле. Можно не сомневаться в том, что Вульфгар очень скоро сделает его своим рабом официально: наденет ему на шею железный обруч, не желая слышать робких протестов матери, и продаст на рынке где-нибудь в Тетфорде или Линкольне. И выручит за него неплохой барыш. В детстве Шеф подолгу пропадал на деревенской кузне, влекомый игрой огня и желанием уберечься от нападок и побоев. Так он сделался помощником кузнеца: качал воздух в мехи, держал щипцы, ковал крицу. Смастерил себе инструменты. Выковал меч.

Как только он станет рабом, меч у него отнимут. Как знать, не стоит ли ему пуститься в бега немедля. Иногда рабам удается скрыться. Чаще всего — нет.

Стащив седло, он ощупью пытался уложить его в незнакомой конюшне, когда открылась дверь, впуская внутрь пятно света, свечу и знакомый, холодно-насмешливый голос Альфгара.

— Еще не управился? Тогда брось это, я позову грума. Отец по велению короля должен явиться на Совет мудрых. Позади него должен стоять слуга, подливать ему в чашу эль. Мне это делать негоже, а товарищи его слишком гордые. Ступай, да поторапливайся. Стольник короля желает кое-чему тебя обучить.

Едва волоча ноги, Шеф выбрался во двор огромного деревянного замка, который король построил на месте бывшего римского укрепления. Стоял тусклый весенний вечер. И все же, вопреки смертельной усталости, некая струнка живо и радостно зазвенела в его душе. Совет мудрых? Им предстоит решить участь пленника, могучего воина. Он сможет поведать об этом Годиве, с которой не сравнится ни один из умников Эмнета.

— И смотри держи язык за зубами, — прошипел ему вдогонку голос из глубины конюшни. — А не сможешь — он тебе его вырвет. И помни: Элла теперь повелитель Нортумбрии, а ты — не родич моему отцу.

Глава 2

— Итак, мы полагаем, что это Рагнар Лотброк? — обратился король Элла к Совету мудрых. — Откуда нам это известно?

Он взглянул сверху вниз на дюжину мужчин, сидящих за длинным столом. Все они занимали невысокие табуреты. Один король восседал на покрытой резьбой высокой скамье. Нарядами же они не слишком отличались ни от Эллы, ни от сидевшего по левую от него руку Вульфгара: яркие плащи были оставлены укрывать их хозяев от сквозняков, проникавших в помещение из каждого угла и из-за захлопнутых ставень, от чего пропитанные жиром факелы вспыхивали и пускали клубы пара; золотом и серебром отливали запястья и мускулистые шеи, пряжки и застежки мерцали на тяжелых перевязях. То были представители воинской знати Нортумбрии, узколобые хозяева обширнейших наделов земли в южной и восточной частях королевства, те самые, которые возвели на престол Эллу, сместив его соперника Осберта. Сидели они в неуклюжих позах, как люди, более привычные к ходьбе или седлу.

Поодаль от них, в конце стола, как бы умышленно отгородившись от остальных, сидели еще четверо. Трое из них были облачены в черные сутаны и капюшоны монахов-бенедиктинцев, а один — в пурпурное с белым одеяние епископа. Эти сидели непринужденно, чуть наклонившись к столу, готовые занести стилем на покрытую воском дощечку каждое сказанное слово или, в случае надобности, втайне поделиться друг с другом своими мыслями.

Ответ на вопрос короля приготовился держать Кутред, старшина телохранителей.

— Нам не найти человека, который смог бы опознать его, — признался он. — Тот, кто видел лицо Рагнара в битве, погибал… за исключением, — учтиво вставил он, — отважного тана короля Эдмунда, пришедшего нам на помощь. Но это еще не доказательство, что наш пленник — Рагнар Лотброк… И все же я полагаю, что это именно он. Для начала, он не захотел говорить. Мне казалось, я умею развязывать людям язык, а тот, кто продолжает молчать, не может оказаться простым пиратом. И этот явно знает, что он — важная птица… Второе. Тут кое-что совпадает. Что здесь делали эти корабли? Они возвращались с юга, ветром их сбило с курса, и несколько дней и ночей они не видели ни звезд, ни солнца. Иначе шкиперов вроде этого — а бридлингтонский рив говорит, что водить суда они умеют — сюда бы не занесло. А корабли эти были для перевозки груза. Какой груз идет на юг? Рабы. Там не хотят ни шерсти, ни мехов, ни эля. И это были невольничьи суда, они шли домой из южных стран. Так что человек этот — работорговец и считает он себя важной птицей. Это совпадает с тем, что мы знаем о Рагнаре. Но и это еще не доказательство.

Утомленный собственным красноречием, Кутред прильнул к чаше с элем.

— Но кое-что вселяет в меня уверенность, что это и есть Рагнар. Что нам известно о Рагнаре? — Он оглядел сидевших за столом. — Верно: известно, что он — ублюдок.

— Заклятый враг Церкви, — подхватил с конца стола архиепископ Вульфир. — Похититель монахинь, Христовых невест. Воистину, его должны выдать собственные грехи.

— Быть по сему, — согласился Кутред. — Кое-что я про него знаю, а о всех прочих врагах Церкви, какие гуляют по миру, о других насильниках мне такого не говорили. Рагнар хорош по части развязывания языков. В этом мы с ним похожи. Он всегда вытрясет из человека то, что он хочет. И сказывали мне, есть у него для этого особенный способ. — В голос старшины закралась нотка профессионального интереса. — Если кто попадет ему в лапы, то он первым же делом, до всяких споров и уговоров, выдавливает такому человеку глаз. Молчит человек после этого — он хватает его за голову и целится уже во второй глаз. Тогда, если тот успеет сказать что-то интересное для Рагнара, — что ж, хорошо, пусть толкует дальше. А коли нет — плохи его дела. Говорят, многих людей сгубил Рагнар. Да ведь и керлу сейчас грош цена. И еще я слышал, будто Рагнар полагает, что так он не тратит впустую время и силы на ненужные уговоры…