Книга Истинное лицо - Сидни Шелдон

— Тем лучше для него. Вы чертовски хороший доктор, — сказал Мак-Гриви. — Мы возьмем с собой его историю болезни.

— Нет.

— Добыть разрешение суда?

— Добывайте. В его истории нет ничего, что могло бы вам помочь.

— Тогда какой же вред от того, что вы дадите ее нам? — спросил Анжели.

— Это может повредить жене и детям Хенсона. Вы на ложном пути. Увидите, что Хенсон был убит незнакомцем.

— Я в это не верю, — отрезал Мак-Гриви.

Анжели сложил плащ.

— Мы отдадим это вам, когда проведем дополнительное исследование.

— Оставьте у себя, — сказал Джад.

Мак-Гриви распахнул дверь, ведущую в коридор.

— Мы будем поддерживать с вами связь, доктор.

Он вышел. Анжели кивнул Джаду и последовал за Мак-Гриви.

Джад стоял на месте, разум его пребывал в смятении. Вошла Кэрол.

— Все в порядке? — неуверенно спросила она.

— Кто-то убил Хенсона.

— Убил?

— Заколол ножом, — сказал Джад.

— Боже мой! Но почему?

— Полиция не знает.

— Как это ужасно! — она видела боль в глазах доктора. — Я могу что-нибудь сделать, доктор?

— Закрой, пожалуйста, офис, Кэрол. Я поеду к миссис Хенсон. Хочу сам сообщить ей об этом.

— Не беспокойтесь. Я все сделаю, — сказала Кэрол.

— Спасибо.

И Джад ушел.

Через полчаса Кэрол закончила дела и уже запирала свой стол, когда дверь в коридор открылась. Шел седьмой час вечера. Кэрол подняла глаза, увидела, как человек улыбнулся и двинулся к ней…

Глава третья

Мэри Хенсон была хорошенькой, как кукла: маленькая, с изящной фигуркой. Внешне она была мягкой, беззащитной, женственной, как уроженки Юга, но под этой оболочкой таилась гранитная твердость. Джад встретился с ней через неделю после начала курса лечения ее мужа. Она истерично выступала против этого, и Джад уговорил ее повстречаться с ним.

— Почему вы так настроены против лечения вашего мужа?

— Не хочу давать моим друзьям повод говорить, что я вышла замуж за сумасшедшего, — сказала она Джаду. — Скажите ему, чтобы он дал мне развод: потом может делать все, что ему заблагорассудится.

Джаду пришлось объяснить, что в данный момент развод может окончательно добить Джона.

— Тут уже нечего и разрушать, — отрезала она. — Если бы я знала, что он «фэри», то разве я вышла бы за него? Он превратился в женщину.

— В каждом мужчине есть что-то женское, — сказал Джад. — Точно так же, как и в женщине мужское. В случае с вашим мужем необходимо преодолеть сложные психологические проблемы. Но он старается помочь мне, миссис Хенсон. Думаю, ради него и его детей вы обязаны пойти навстречу.

Он уговаривал ее больше трех часов, и наконец она неохотно согласилась не требовать развода. Потом она заинтересовалась и вовлеклась в битву за Джона. Джад взял себе за правило никогда не лечить женатые пары, но Мэри попросила его принять и ее в число своих пациентов, и он нашел это полезным. А она стала лучше понимать себя и более правильно строить взаимоотношения с мужем. Лечение Хенсона продвигалось очень успешно.

А теперь Джад пришел, чтобы сказать ей о бессмысленном убийстве. Она смотрела на него и не верила: это какая-то злая шутка. И вдруг пришло осознание.

— Он никогда больше не вернется! — закричала она. — Никогда не вернется!

Она рвала на себе одежду, металась, как раненое животное. Прибежали шестилетние близнецы. И начался бедлам. Джад ухитрился успокоить детей и отвел их к соседям, дал миссис Хенсон успокоительное и вызвал семейного врача. Убедившись, что больше ничего не сможет сделать, ушел. Сел в машину, поехал бесцельно, задумавшись. Хенсон пробил себе выход из самого ада, и в момент торжества… Это было убийство без причины. Могло ли быть, что на него напал какой-то гомосексуалист? Бывший любовник, раздосадованный тем, что Хенсон покинул его? Конечно, была такая возможность, но он в нее не верил. Лейтенант Мак-Гриви сказал, что Хенсон был убит за квартал от дома. Если убийцей был доведенный до отчаяния любовник Джона, то он назначил бы Хенсону встречу где-нибудь в уединенном месте, чтобы попытаться вернуть его. Он излил бы ему свои обвинения, прежде чем убить его. Он бы не стал наносить удар ножом на переполненной улице.

На углу Джад заметил телефонную будку и вспомнил, что обещал пообедать с доктором Питером Хедли и его женой. Это были ближайшие друзья, но видеть кого-либо у него не было настроения. Остановив машину у края тротуара, он вошел в будку и набрал номер Хедли. Подошла Нора.

— Ты опаздываешь! Где ты находишься?

— Нора, — сказал Джад. — Боюсь, мне необходимо отпроситься у вас сегодня вечером.

— Ни в коем случае, — завопила она. — У меня тут сексуальная блондинка, умирающая от желания видеть тебя.

— Оставим это на другой раз, — сказал Джад. — В самом деле, я не смогу. Пожалуйста, извинись за меня.

— Эти врачи! — фыркнула Нора. — Подожди минутку, я позову твоего дружка.

Послышался голос Пита:

— Что случилось, Джад?

— Просто тяжелый день, Пит. Расскажу тебе завтра.

— Ты упускаешь великолепную скандинавскую девочку. В самом деле, очень красивую.

— Познакомлюсь с ней в другой раз, — пообещал Джад.

Он услышал торопливый шепот, потом снова заговорила Нора.

— Она будет на рождественском обеде, Джад. Придешь?

Он подумал.

— Поговорим об этом позже, Нора. Извините меня за сегодняшний вечер.

Он повесил трубку. Хотел бы он избавить себя от попыток Норы подобрать ему жену.

Джад женился на последнем году учебы в университете. Элизабет занималась общественными науками, была ласковой и веселой, оба они были молоды, сильно любили друг друга и строили чудесные планы переустройства мира, в котором будут жить их дети. И в первый же день рождества Элизабет и их неродившийся ребенок погибли в катастрофе. Джад с головой погрузился в работу и со временем стал одним из самых выдающихся психоаналитиков в стране. Но он до сих пор терпеть не мог находиться среди людей, празднующих рождество. Как бы то ни было, хотя он и говорил себе, что поступает неправильно, — этот день принадлежал Элизабет и их ребенку.

Он распахнул дверь телефонной будки. Рядом стояла девушка, ожидающая, когда освободится телефон. Она была молодой, хорошенькой, в тесном свитере, мини-юбке и ярком плаще. Он вышел из будки.

— Извините, — сказал он.

Она ответила теплой улыбкой:

— Ничего, все в порядке.