Книга Двойное наваждение: Роман (пер. с англ. Виноградова М.М.) - Натали Вокс

Джемайма усилием воли заставила себя вернуться к реальности и рискнула бросить еще один взгляд на обнаженную грудь Гарсии.

— Потеряли рубашку?

Он явно заметил, какими глазами она на него смотрит. И улыбнулся такой сногсшибательной улыбкой, какой она ни разу еще не видела на губах Гарсии Валдеса. Сердце Джемаймы пропустило несколько ударов подряд, а затем понеслось вскачь. Карие глаза Гарсии были неотрывно устремлены на нее, и в глубине их переливалось расплавленное золото.

— Слишком уж припекало. Да и вы, я вижу, не очень-то тепло одеты.

Он окинул ее красноречивым взглядом, под которым молодой женщине вдруг стало крайне неуютно. Хотя по сравнению с нарядами иных здешних обитательниц ее коротенькие шорты в обтяжку и топ были верхом скромности, Джемайма почувствовала себя чуть ли не голой. Да и то сказать, тонкая трикотажная ткань четко обрисовывала высокую грудь, совершенно не скрывая двух бугорков — затвердевших сосков. Джемайма даже поежилась от смущения.

Снова переведя взгляд на Гарсию, она заметила, как сузились и потемнели его глаза, как напряглось лицо. Бедняжка словно окаменела под этим взглядом. Не было сил даже руку поднять. В голове билась одна-единственная сладко-тревожная мысль: неужели он собирается поцеловать меня?

— Вам уже когда-нибудь говорили, какая у вас потрясающая улыбка?

Улыбка? Какая еще улыбка? Ах да, наверное, та зачарованно-мечтательная, чуть сонная, что сама собой появилась на ее лице еще в тот миг, когда Джемайма увидела Гарсию. В тот миг, как она представила его руки на своей талии, его губы на своих губах…

— Спасибо, — пробормотала она, чувствуя, что от непрошеных мыслей у нее подкашиваются ноги, и после короткой паузы добавила, желая перевести все в шутку: — Да и у вас, знаете ли, тоже. Хотя у меня, конечно, не было особой возможности ее наблюдать.

Через холл прошел мужчина в летах весьма представительного вида видимо, постоялец отеля. Он с нескрываемым любопытством покосился на замершую парочку. Джемайма поспешила отпрянуть. Но до чего же трудно было отвести взгляд от этого красивого загорелого лица, от четко очерченных губ, от твердого, волевого подбородка, от совершенного мускулистого торса. Даже от рук. И почему это на работе она никогда не обращала внимания на силу, что таится в этих длинных аристократических пальцах?

— Кажется, мне пора. Надо еще переодеться к банкету, — пролепетала Джемайма.

— Тогда давайте встретимся позже, после этого вашего банкета.

Нет, это было бы неразумно. То, что происходит здесь и сейчас, не имеет никакого отношения к обыденному распорядку вещей, к работе в доме моды, к съезду модельеров. Это так же стихийно и безудержно, как разбушевавшаяся гроза, как ливень, что сотрясает стекла окон. Надо остановить безумие. В ее жизни существуют лишь дом, работа и учеба. Но не мужчины, и уж тем более не этот сногсшибательный, великолепный мужчина, при одном взгляде на которого перехватывает дыхание.

— Хорошо, — произнес такой знакомый Джемайме голос. Ее собственный голос.

Боже праведный, что я сказала? Неужели и впрямь согласилась? — ужаснулась она.

— В баре. В десять. Идет?

Все еще раздираемая внутренней борьбой, Джемайма кивнула.

— Я приду.

— Отлично! Значит, свидание назначено?

Свидание? С собственным боссом, который в любой момент может вышвырнуть ее за порог? Ну точно, она спятила! Совсем ума лишилась!

Возможно… Но до чего же приятно иной раз наплевать на голос разума!

Покосившись на часы, Джемайма ахнула.

— Мне пора бежать! А вам разве нет?

Гарсия в немом недоумении приподнял бровь.

— Ладно, в любом случае скоро увидимся, — поспешно произнесла молодая женщина, не дожидаясь ответа, и, повернувшись, заторопилась к лифту. Ей не было нужды оборачиваться, чтобы проверить, смотрит ли Гарсия ей вслед, даже спиной она чувствовала на себе его пристальный взор.

* * *

Только когда за прелестной незнакомкой закрылись двери лифта, до Энрике дошло, что он так и не узнал ее имени. Смешно! Ему скоро тридцать, а он теряется, точно влюбленный школьник. Зато она согласилась встретиться с ним вечером, согласилась прийти к нему на свидание! Через несколько часов он будет знать, как ее зовут, и, надо надеяться, еще многое-многое другое.

Эта женщина пробудила в нем интерес, едва он увидел ее с легкомысленно-бесшабашной дерзостью стоящей по колено в воде посреди бушующей стихии. Теперь же, разглядев получше, Энрике еще сильнее подпал под ее чары. Ему нравилось в ней все. И непокорные рыжие локоны, обрамляющие задорное личико с зелеными глазами, в которых так легко было утонуть. И стройная фигура, устремленная ввысь, точно готовая вот-вот сорваться с тетивы стрела. И звонкий дразнящий смех, веселое остроумие, любовь ко всему необычному.

А как ей шли эти короткие шортики и легкомысленный топ!

Кажется, выходные и впрямь сулили ему кое-что интересное. Энрике и не помнил, когда в последний раз его так влекло к женщине. Работа, работа, всегда одна работа — некогда даже на свидание сходить, не то что позволить себе эмоциональную привязанность. Он трудился по семь дней в неделю — и так месяц за месяцем, год за годом. Еще бы, ведь на кон были поставлены его личная свобода и независимость, возможность заниматься тем, чем нравится, а не тянуть лямку в бизнесе отца.

Энрике даже себе отказывался признаться в том, что истинная причина, по которой он не позволяет себе увлечься какой-нибудь женщиной, заключается не только в отсутствии времени, но и в разорванной четыре года назад помолвке. Секс — сколько угодно. Но заинтересоваться женщиной по-настоящему, захотеть узнать ее ближе, заглянуть ей в душу — это уж увольте! Поэтому вроде бы головокружительный роман с рыжеволосой красоткой, пусть даже у этой красотки сногсшибательная улыбка, озорные кудряшки и потрясающие зеленые глаза, был бы сейчас некстати. Так почему же его с такой необычайной силой влечет к незнакомке, его, Энрике, который никогда не позволял понятию «хочу» взять верх над понятием «надо»?!

Жаль, он не выяснил, в каком номере она остановилась. А то вдруг передумает и не придет на свидание…

Нет, придет, обязательно придет, сказал себе Энрике. Она из той же породы, что и он. Из породы тех, кто руководствуется принципом: «Лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном».

* * *

Знал бы он, как близка была Джемайма к тому, чтобы не прийти! В семь минут одиннадцатого она еще стояла перед незанавешенным окном номера, в полном замешательстве глядя в темное стекло. На банкете Гарсия не появился, и она не видела его уже несколько часов. А за несколько часов можно десять раз передумать.

— Это же безумие, полное безумие! Ты-то хоть сама это понимаешь? — спросила она у своего расплывчатого отражения и тут же стала немой свидетельницей диалога, разыгравшегося в ее мозгу. Двое спорили между собой, один — взывал к ее сердцу, другой — к разуму.