Книга Дела твои, любовь - Хавьер Мариас

— Уж не настолько я темный и невежественный, дорогая Мария! — оскорбился он. — Я тоже живу на этой грязной планете, хотя те, кто знаком с моим творчеством, говорят, что в это трудно поверить. И пожалуйста, не старайся казаться хуже, чем ты есть: ведь ты не то что твоя подружка Беатрис и все остальные — ты не только издаешь книги, ты их читаешь и при этом очень вдумчиво.

Подобные комплименты я слышала от него довольно часто — наверное, он хотел заручиться моим расположением: я никогда не высказывала ему своего мнения о его романах, за это мне не платят.

— Я просто хочу дать правильное описание, подобрать как можно более точные определения. Вот ты говоришь, он белый. А какой именно белый? Белый, как молоко или как известь? И какая у него текстура? Он похож на толченый мел или на сахарный песок? Или он как соль? Или мука, или тальк? Ты знаешь? Можешь мне объяснить?

Я не хотела продолжать этот бессмысленный и опасный — если принять во внимание ранимость будущего лауреата — разговор, который сама же и начала.

— Он как кокаин, сеньор Гарай Фонтина. И описывать его в наше время не нужно, потому что его видели даже те, кто его никогда не пробовал. Разве что старики… Да и те, думаю, знают, как он выглядит: видели по телевизору тысячу раз.

— Ты будешь учить меня писать, Мария? Будешь указывать мне, что я должен описывать, а что нет? Будешь поучать Гарая Фонтину?

— Что вы, сеньор Фонтина, — мне не хватало терпения каждый раз называть обе фамилии (слишком долго выговаривать, да и звучит, на мой взгляд, не слишком хорошо), но на этот раз он, кажется, даже не заметил, что я обошлась без "Гарай".

— Если я прошу вас привезти мне сегодня два грамма кокаина, значит, мне это зачем-то нужно. Возможно, сегодня вечером этого потребует моя книга. Вы ведь заинтересованы в том, чтобы книга была написана и чтобы все в ней было правильно? Значит, вам следует не спорить со мной, а достать и привезти мне то, что я прошу. Или я должен поговорить лично с Эжени?

И тут я уже не выдержала:

— Вы нас за верблюдов[1]держите, сеньор Фонтина?

"Держать за кого-то" — каталонское выраженьице, я таких нахваталась от своего шефа: он каталонец (хотя и живет почти всю жизнь в Мадриде) и сыплет ими на каждом шагу. Если требования Гарая достигнут ушей Эжени, то с него станется отправить нас на поиски чертова кокаина — в кварталы, что пользуются дурной славой, или в пригороды, в которые отказываются заезжать таксисты. Лишь бы угодить своему самому спесивому автору, к которому слишком серьезно относится. Невероятно, как люди ухитряются заставить всех поверить в свою значимость. Необъяснимый феномен!

— Вы нас за верблюдов держите, сеньор Фонтина, — сказала я ему. — Вы просите нас нарушить закон. Или вы об этом даже не подумали? Кокаин не продают в киосках, и это вам хорошо известно. И в баре на углу его не купить. И потом, почему именно два грамма? Вы хотя бы представляете себе, сколько это? На сколько доз этого хватает? А что будет, если вы не рассчитаете дозу и дело кончится трагедией? Какой тяжелой утратой это станет для вашей жены и для литературы! У вас может случиться удар, или вдруг вы подсядете и уже ни о чем другом думать не сможете. И писать не будете, и путешествовать — с наркотиками границы не пересечь. Вы только представьте: церемония в Стокгольме — к черту! Ваша дерзкая речь — к черту! Карл Густав — к черту!

Гарай Фонтина с минуту помолчал, словно прикидывая, не слишком ли далеко зашел в своих требованиях. Но, видимо, на него очень подействовал мой последний аргумент: он испугался, что может лишиться возможности наследить на стокгольмских коврах.

— Ни за каких верблюдов я вас не держу, — произнес он наконец. — Я же прошу вас купить кокаин, а не продать.

Я воспользовалась его минутным колебанием, чтобы обозначить еще один аспект авантюры, в которую он собирался нас втянуть: — А потом? После того как мы вам его привезем? Мы отдадим вам ваши два грамма, а вы нам — деньги. Я права? И как это может быть расценено? И вы еще говорите, что не держите нас за верблюдов! Полиция все поймет как надо, уж будьте уверены.

Про деньги я упомянула не случайно: Гарай Фонтина далеко не всегда возмещал нам суммы, проставленные в квитанции из химчистки, или выплаченные малярам, или потраченные на оплату заказа гостиницы в Баттикалоа. В лучшем случае он отдавал деньги с задержкой, и мой шеф ужасно смущался и нервничал, когда приходило время напомнить Гараю о деньгах. Так что финансировать порочные желания его нового романа, который еще не дописан и контракт на который нами еще не заключен, — это уже слишком.

Он не ответил. Наверное, собираясь просить нас об услуге, он, как всегда, даже не подумал, что за нее придется платить, и теперь прикидывал, во сколько это удовольствие ему обойдется. Как большинство писателей, он был дармоед и жмот, потерявший всяческую гордость. Он оставлял огромные долги в гостиницах, в которых останавливался, когда выезжал читать лекции (обычно в какой-нибудь провинциальный город). Требовал "сьют" и оплату всех дополнительных услуг. Говорили, что он возил с собой грязное постельное белье и грязную одежду — и это было не чудачеством и не манией: он возил все это (даже носки, по поводу которых не спрашивал у меня совета) из жадности: пользовался возможностью бесплатно постирать все в отеле. Впрочем, это, скорее всего, выдумки недоброжелателей: разъезжать с таким багажом должно быть ужасно неудобно (однако, если верить слухам, однажды организаторам одной из его поездок пришлось оплатить чудовищный счет из прачечной — что-то около тысячи двухсот евро).

— Ты знаешь, почем нынче кокаин, Мария?

Я не знала точно — полагала, что примерно семьдесят евро, но решила назвать большую сумму, чтобы напугать его и заставить отказаться от своей затеи. Надеялась отделаться от Гарая Фонтины и избежать необходимости отправляться бог знает в какие притоны на поиски кокаина для него.

— Восемьдесят евро, насколько я слышала.

— Ого! — И в трубке воцарилось молчание: вероятно, Гарай подсчитывал в уме, во сколько обойдется покупка. — Наверное, ты права: мне хватит и одного грамма. Или половины. Как ты думаешь, можно купить полграмма?

— Не знаю, сеньор Гарай Фонтина. Мне кокаин покупать не доводилось, но думаю, что нельзя. — Нужно было убедить его, что сэкономить не удастся. — Ведь нельзя же купить полфлакона туалетной воды или полгруши. — Сказав это, я подумала, что сравнения выбрала дурацкие, и добавила: — Или полтюбика зубной пасты. — Вот это уже лучше.

Нужно было заставить его окончательно отказаться от мысли покупать кокаин или хотя бы убедить, что искать этот кокаин ему следует самому, не вынуждая нас совершать преступление или тратить деньги — еще неизвестно, получим ли мы их обратно, а лишних средств у издательства нет.

— Можно задать вопрос? Вы хотите попробовать кокаин или просто посмотреть и потрогать?

— Еще не знаю. Это зависит от того, что потребует вечером книга.