Книга Священное сечение - Дэвид Хьюсон

Они усаживались согласно заведенным правилам: полицейский, агент, и так через одного вокруг стола, покрытого белой скатертью и уставленного отменно начищенной серебряной посудой. Фальконе сидел у окна, в самом конце длинного банкетного стола, рядом с Филиппо Виале, который теперь курил сигару и держал в руке бокал с выдержанной граппой, прозрачной как вода. Это уже его второй бокал за вечер. Фальконе слушал тихий настойчивый голос Виале и сосредоточенно ковырял вилкой в еде: сначала хорошо прожаренный артишок, потом тарелка ригатоне кон ла пайята, блюда из макарон с кишками теленка, еще пропитанными молоком матери, и далее на второе жареная баранина с косточкой вместе с головой, набитой анчоусами. Вот такой едой и славился ресторан «Помпире». Впрочем, Фальконе отличался гораздо более современными вкусами.

Виале являлся его контактом в министерстве безопасности с тех пор, как Фальконе десять лет назад стал инспектором. Теоретически это значит, что они могут время от времени на равных поддерживать связь друг с другом, когда двум службам необходимо обмениваться информацией. На деле Фальконе не мог вспомнить ни одного случая, когда Виале или еще кто-то из «серых личностей», как он называл их про себя, предложил реальную помощь. Виале нередко звонил ему, пытаясь выудить какие-нибудь сведения, или просил об услуге. Обычно Фальконе уступал, ибо знал, что в случае упорства его могут вызвать наверх к начальству и подвергнуть там суровому допросу, пытаясь выяснить суть проблемы. До повышения по службе, в начале девяностых, ему казалось, что власть «серых людей» убывает. «Холодная война» кончилась, наступило время оптимизма. Фальконе тогда еще был женат и полон надежд. Ему представлялось, что мир становится более приятным, разумным и безопасным местом.

Однако потом все вернулось на круги своя. Появился новый враг. На сей раз безликий и трудно поддающийся идеологическому определению. Да и возник он как бы из ничего. В то время как полиция и карабинеры старались изо всех сил сдержать новую волну преступности, имея в своем распоряжении, по обыкновению, жалкие ресурсы, обнаружением врага занялись «серые люди», проводя операции, которые никогда не становились достоянием гласности. Произошел некий сдвиг в отношении моральной точки опоры. Для некоторых членов правительства цель стала оправдывать средства. Фальконе понимал, в каком мире ему придется работать до конца своей профессиональной карьеры. Только такое знание не облегчало его положения. И очевидная вера «серых людей» в способности Лео Фальконе не льстила ему.

— Лео, — раздался тихий голос Виале, — мне нужно тебя кое о чем спросить. Мы уже касались этого вопроса. И тем не менее… я не могу тебя понять.

— Мне не нужна другая работа, — вздохнул Фальконе, ощущая в своем голосе ноты раздражительности. — Может быть, хватит об этом?

Они добрых четыре года стремятся переманить его к себе. Фальконе не знает наверняка, насколько искренним является предложение Виале. Министерство безопасности постоянно завлекает к себе людей из полиции. Это льстит полицейским, им кажется, что у них есть будущее в другом месте, если станет слишком уж тяжело работать в квестуре.

Виале допил граппу и заказал еще. Официант, подающий на десерт весьма старомодный торт, принял заказ, исчез и вскоре вернулся с полным бокалом. Фальконе полагал, что Виале часто посещает это заведение. Возможно, ужинает здесь. Как знать, насколько высоко он взлетел? Офицеры безопасности никогда не распространялись о своих званиях. По правилам инспектор должен иметь контакт, который примерно соответствует его положению в иерархии. Однако Фальконе мало что знал о Виале. Как и большинство офицеров данной службы, тот отличался удручающей неприметностью: темный костюм, бледное, невыразительное лицо, черные волосы, скорее всего крашеные, и манера вести себя, предполагающая множество улыбок, но полное отсутствие теплоты и чувства юмора. Фальконе даже не мог толком сказать, сколько Виале лет. Физически он не очень развит. Среднего роста, хрупкого телосложения, с заметным брюшком. Тем не менее инспектор не сомневался: этот человек гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. В отличие от него Виале не сидел за одним и тем же письменным столом и не занимался той же постоянной триадой проблем: обнаружение, осмысление и распоряжение средствами. Он сам сделал свою жизнь, и тут ему можно позавидовать.

Виале прикоснулся рукой к плечу Фальконе и посмотрел ему прямо в глаза. В нем чувствовалась северная кровь. Она сказывалась в плоских, невыразительных чертах лица, в лишенном эмоций холодном и беспощадном взгляде серо-голубых глаз.

— Нет, нам надо все-таки решить этот вопрос, Лео. Дай согласие, и я быстренько улажу все необходимые формальности. В конце января ты уже будешь сидеть за новеньким письменным столом.

Фальконе рассмеялся и вновь принялся наблюдать за падающим снегом. Каким-то образом он повышал его настроение. Вспоминались слова, которые он говорил на прощание заступающим на дежурство полицейским. Шеф приказывал подчиненным беспокоить его незамедлительно и по малейшему поводу.

— Я подумаю, — ответил Фальконе. Как и в прошлый раз.

Виале бросил на него злобный взгляд и пробормотал нецензурное ругательство. Фальконе понял, что тот уже изрядно пьян.

— Не шути со мной, Лео, — проговорил Виале. — Не надо играть.

— Я взял за правило, — спокойно отвечал Фальконе, — не шутить с «серыми людьми». Шутки плохо отражаются на вашей карьере.

Виале фыркнул, потом как ни в чем не бывало положил в рот кусок пористого торта, роняя крошки и кусочки сахара на черный пиджак.

— Ты считаешь себя выше всех этих дел, не так ли? Сидишь в грязном тесном кабинете. Посылаешь тупых людишек ловить преступников, которых тебе все равно не удастся посадить в тюрьму.

— И такой работой кому-то нужно заниматься, — возразил Фальконе и посмотрел на часы. Полночь уже почти наступила. Довольно поздно, и можно благородно удалиться, не оскорбляя никого, за исключением Виале — тот уже и так довольно обижен.

— Разве это работа? — проворчал Виале. — О Боже, Лео!

«Серый человек» окинул взглядом зал и покачал головой.

Фальконе последовал его примеру. Все уже прилично напились. Такова традиция. Ведь наступает Рождество.

Виале грубо позвал официанта. Тот принес бутылку граппы. Виале схватил ее и налил им двоим по бокалу.

— Бутылка стоит сотню, и я плачу за нее, — пробормотал он, а затем кивнул в сторону маленького, залепленного снегом окошка: — Даже тебе надо принять что-то согревающее в такую ночь.

Фальконе взял бокал, хлебнул обжигающего напитка и поставил на стол. Алкоголь ему никогда не нравился.

Виале наблюдал за ним.

— Ты не хочешь вступить в союз с нами. Считаешь, что сам справишься с этим дерьмом, покуда тебе везет, и ты получаешь хорошие оценки. Зачем человеку вроде тебя возиться в такой навозной куче?

Цели, оценки, достижения… Фальконе, как и некоторым его коллегам, не нравился жаргон современных полицейских. Однако в отличие от большинства он видел смысл в работе с бумагами. Всем нужны определенные стандарты, каковыми измеряются их усилия внутри организации и при необходимости за ее пределами. Для людей типа Виале, которые могли годами портачить и не нести за свои ошибки никакой ответственности, если только на них не выходил какой-нибудь дотошный государственный служащий или политик, такое положение дел представлялось неприемлемым. Эта мысль вызвала какое-то смутное воспоминание, однако Лео не мог точно воспроизвести его в своем сознании.