Книга Ключи от твоего сердца - Колин Гувер

– Дарт Вейдер! – с ехидной улыбочкой выпаливает он, смеется и убегает.

Дарт Вейдер?! До меня постепенно доходит, что он намекает на тапочки, в которых я красовалась сегодня утром. Но это совершенно не важно. Важно, что Уилл наверняка говорил с ним обо мне. Я невольно начинаю представлять себе, о чем они говорили, что думает обо мне Уилл… Если он вообще что-то думает. Не знаю почему, но я-то думаю о нем куда больше, чем хотелось бы: гадаю, сколько ему лет, на какой программе он учится, есть ли у него, не дай бог, девушка…

К счастью, у меня в Техасе никаких бойфрендов не осталось. Последний год я ни с кем не встречалась. Учеба, работа, Кел, которого надо было возить на тренировки, – тут не до парней. Теперь, вероятно, придется превратиться из человека, у которого нет ни минуты свободного времени, в человека, которому совершенно нечем заняться.

Я лезу в бардачок в поисках навигатора и тут слышу голос Уилла:

– Плохая идея!

Он подходит к машине, я изо всех сил пытаюсь сдержать улыбку, которая все равно расплывается на лице, и подключаю навигатор:

– Почему плохая?

– Сейчас много где ведутся дорожные работы, – объясняет Уилл, скрестив руки на груди и заглядывая в окно. – С этой штукой наверняка заблудишься.

Пока я лихорадочно соображаю, что ответить, к дому подъезжают Бренда и мама. Бренда опускает водительское окно, и мама, потянувшись к нему со своего места, кричит:

– Не забудь купить стиральный порошок! Не помню, включила ли я его в список! И сироп от кашля. Я, кажется, заболеваю!

Кел выпрыгивает из машины, подбегает к брату Уилла и зовет его к нам, посмотреть, как мы живем.

– Можно мне пойти? – спрашивает тот у Уилла.

– Конечно иди, Колдер, – разрешает Уилл, открывая дверь с пассажирской стороны. – Я съезжу с Лейкен в магазин и скоро вернусь.

«Съезжу с Лейкен в магазин?!» А спросить слабо?! Я возмущенно смотрю на него, но он уже пристегивается.

– Я плохо умею объяснять. Ты не против, если я просто съезжу с тобой?

– Да нет, не против, – смеюсь в ответ я.

Я оглядываюсь на Бренду и маму, но они уже заехали во двор. Я трогаюсь с места и, следуя указаниям Уилла, выезжаю на шоссе.

– Значит, твоего братишку зовут Колдер? – говорю я, пытаясь хоть как-то поддержать разговор.

– Единственный и неповторимый. Родители много лет пытались завести второго ребенка, и наконец появился Колдер. К тому времени имена типа Уилл давно вышли из моды.

– А мне нравится твое имя! – вылетает у меня изо рта, и я тут же жалею о сказанном: еще подумает, что я с ним кокетничаю!

Он смеется. Мне нравится его смех. Нравится! И это меня бесит!

Я вздрагиваю от неожиданности, когда он убирает волосы с моего плеча и дотрагивается до шеи. Его пальцы забираются под воротник и ощупывают мое плечо.

– Надо будет поменять пластырь, – замечает он, поправляя на мне рубашку и поглаживая плечо.

– Напомни купить его в магазине, – говорю я, чувствуя, как по шее прокатывается горячая волна, но изо всех сил пытаясь сохранять самообладание.

– Итак, Лейкен… – начинает он и на секунду замолкает, глядя через плечо на коробки, громоздящиеся на заднем сиденье. – Расскажи о себе.

– О нет. Все так банально!

– Ладно, – улыбается он. – Придется самому выяснять, что ты за человек!

Он наклоняется и нажимает на магнитоле кнопку «Извлечь диск». Движения такие плавные, как будто он тренировался годами. Завидую. Сама я никогда не отличалась особой грациозностью.

– Знаешь, о человеке многое можно сказать по тому, что за музыку он слушает, – продолжает он, доставая диск, и удивленно смеется. – «Всякая фигня Лейкен»?! В смысле? Твоя фигня или фигня в твоем стиле?

– Просто я не люблю, когда Кел без спроса берет мою фигню. Понятно? – Я забираю у него диск и вставляю обратно в магнитолу.

Из колонок на полной громкости доносятся звуки банджо, и мне сразу становится неловко. Я, конечно, из Техаса, но не хочу, чтобы Уилл решил, что я люблю кантри! Вот уж по чему я точно не буду скучать, уехав из Техаса, так это по музыке в стиле кантри! Я убавляю громкость, но он хватает меня за руку.

– Не надо! Я знаю эту песню! – протестует он.

Я поворачиваю ручку громкости обратно. Да быть такого не может! Врет наверняка! Фу, какой дурацкий способ заигрывать с девушкой!

– Да что ты?! – не сдаюсь я. – И что же это за группа?

– Это «Братья Эйвитт»[3], – отвечает он, – песня у меня проходит под названием «Габриэла», но она вроде из альбома «Песенки милашки». Тут еще такая классная кода, когда электрогитары вступают!

– Тебе нравятся «Братья Эйвитт»? – недоверчиво переспрашиваю я, убедившись в том, что он и правда знает, о ком речь.

– Нравятся? Да я их обожаю! В прошлом году они выступали в Детройте. Лучший концерт из всех, на которых мне довелось побывать!

Адреналин ударяет мне в голову, рука нерешительно застывает на регуляторе громкости, и я не могу отвести взгляд от его ладони, по-прежнему сжимающей мои пальцы. Мне приятно. Приятно! И это меня бесит! Мне, конечно, не впервой влюбляться в парня, но такой реакции на самые банальные вещи еще никогда не бывало!

Он видит, что я смотрю на наши руки, убирает ладонь и машинально потирает ее о штанину немного нервным жестом. Неужели тоже стесняется?

Музыку, которую я слушаю, мейнстримом не назовешь. Редко встречаются люди, которые хотя бы слышали названия моих любимых групп. Однако «Братья Эйвитт» – мои самые-самые любимые!

Мы с папой часто засиживались допоздна и вместе пели, а он пытался подобрать аккорды на гитаре. Однажды он сказал об этой группе так: «Знаешь, Лейк, группу можно назвать талантливой, если ее музыка совершенна в своем несовершенстве».

Что конкретно папа имел в виду, я поняла, только когда начала слушать их песни по-настоящему: сбивчивые переборы банджо, страстные, но дисгармоничные ноты, вокал, переходящий из мягкого тона в рычание, а потом срывающийся на крик, – и все это в пределах одного куплета! Вот что составляет суть и характер их музыки, делая ее настоящей.

После смерти отца мама раньше времени вручила мне подарок, который он приготовил на мое восемнадцатилетие: два билета на концерт «Братьев Эйвитт». Мысль о том, как он, наверное, мечтал о моменте, когда сможет отдать их мне, заставила меня расплакаться. Я понимала, что должна пойти на концерт, что папе это понравилось бы, но не смогла. Выступление группы должно было состояться всего через несколько недель после его смерти, и я все равно не смогла бы получить удовольствие… По крайней мере, не такое, как если бы мы пошли туда вместе.