Книга Отель с видом на смерть - Алексей Макеев

Подождав пару минут, Максимов перебежал двор и сунул нос обратно в арку. Померещилось, видать. Пустое пространство, никого живого. Чертыхаясь, он на крейсерской скорости миновал подворотню и выбежал на параллельную проспекту улочку.

Тишина вечерняя. Тополя с набухшими почками заслоняют фасады сталинских домов. На углу материализовалась кучка подвыпивших детей – потащились по диагонали через дорогу. Он сместился вправо – на щербатый угол, следили с этой точки. И застыл, уловив в неподвижном воздухе аромат… Тончайшие флюиды дорогих французских духов. Не успели раствориться. Это вовсе не означало, что женщина вылила на себя целый флакон. Достаточно символического мазка в районе обеда. Максимов обладал несвойственным для курящего мужчины обонянием.

– Ты чем-то озабочен, но это не я, – грустно вымолвила Маша, гнездясь у него под мышкой. Он курил, пуская дым в приоткрытую форточку. Телевизор в углу бесшумно транслировал вечерние новости НТВ. В Багдаде что-то привычно взрывалось. Женская нога привычно покоилась на коленях. Привычная постель привычно смята и шуршит. Но состояние сегодня какое-то подвешенное. Неспокойно на сердце.

– Прости, Маша, настроение не в дугу. Клиентка под занавес испортила… Не могу избавиться от ощущения, что со мной это уже происходило. Время года, правда, другое – сентябрь, дожди… Перевари ситуацию: у тебя зазвонил телефон, и незнакомый голос с придыханием сообщил, что жить тебе осталось ровно неделю. Двое суток проходит, снова звонок – с напоминанием об оставшихся пяти. И так далее – вплоть до последнего дня. Ты не имеешь возможности высказать свои претензии, ты не знаешь, шутка ли это, а если нет, то чем заслужила. Каковы твои действия, Маша?

Женщина оцепенела. Он почувствовал, как мягкое плечо обрастает гусиной кожей.

– Это страшно, Костя… – Ее передернуло. – Даже шутка – все равно какая-то нелюдская, до инфаркта может довести. Ничего себе шутка! Не приведи бог. Неделя… Это хуже, чем один день. Сутки пролетают быстро, а неделя тянется как резиновая. Семь дней неизвестности… Да я от ужаса бы померла, ты же знаешь, какая я трусиха…

– Думаешь, неспроста назначается недельный срок? – насторожился Максимов.

– Ну разумеется, Костя. Кто-то хочет, чтобы женщина подольше помучилась… А ты не шутишь? Ей правда позвонили и сказали, что она умрет?

Затрещал телефон на тумбочке. Маша подпрыгнула и села, заблестев глазенками. Сердце невольно сжалось. Не лучшее мгновение в жизни. А он-то сам чего боится? Скрипя зубами от досады, Максимов первым схватил трубку.

– Гуд найт, папахен, – бодро сообщила Маринка. – Я так и знала, что в этом городе должен быть кто-то живой. Тебе не кажется, что пора и честь знать?

– Не надо ее знать, дочь, – облегченно вздохнул Максимов, – Честь желательно иметь и расставаться с ней как можно позже. Ты имеешь что-то сообщить?

– Прикинь, папахен, я залезла в компьютерную адресную книгу. В нашем городе двенадцать Константинов Андреевичей Максимовых, шесть Александров Сергеевичей Пушкиных, ни одного Михаила Юрьевича Лермонтова и целых два Бориса Годунова, один из которых – Федорович… Стоп, папахен, не бурчи, я твою краденую программу уже закрыла. Перехожу к делу. Как тебе нравится «Кадиллак-эскаладо»? Знойный вариант, но с мелким дефектом: в две тысячи втором году компания «Дженерал моторс» отозвала шестьсот тысяч внедорожников из-за возможности самопроизвольного опускания подголовников. Четырнадцать человек защемили пальцы, вставляя их между подголовником и сиденьем. Бедные людишки. Ты не знаешь, пап, зачем они туда вставляли пальцы?

– Без понятия, дочь. – Он едва сдерживал смех. – Логичнее вставлять их в нос. Забудь о внедорожниках, Мариша, мы не бурим нефтяные скважины. Требуется что-нибудь попроще. Мини-«БМВ», например. Или «Ока». Не звони больше, я скоро приду.

– Чудит? – улыбнулась Маша.

– Немного. – Максимов положил трубку, с хрустом размял локоть и вернул Машу в прочные объятия. – Мы с дочерью решили купить машину, и я полностью полагаюсь на ее вкус.

– Я очень рада за вас, – томно прошептала Маша. – Теперь ты станешь респектабельным и не будешь с кем попало знакомиться в маршрутках.

Снова телефонный звонок – стилизованная трель из популярного каприса Паганини. Это сотовый – в глубинах максимовского гардероба. Он со вздохом свесился на пол и разрыл одежду.

– Константин Андреевич? – осведомился глуховатый женский голос. – Это Ирина Кулагина, помните? Я была у вас сегодня. Вы свой номер оставили…

– Не узнал, Ирина Владимировна. Долго жить будете.

Шутка на том конце провода осталась неоцененной.

– Прошу простить, Константин Андреевич, видите ли, я задерживаюсь на работе, у нас аврал, завтра шведы приезжают… Просьба огромная – не могли бы вы проводить меня до дома? Понимаю, это не совсем для вас удобно, но я тут подумала – если… ну вы понимаете… случится завтра, то ведь завтрашний день начнется через полтора часа, так? Знаете, не по себе как-то… Вы не волнуйтесь, расходы я оплачу. – «Приговоренная» выжидающе замолчала.

Максимов поморщился и покосился на циферблат. Не совсем удобно – это верно подмечено. Но решаться надо – он сам обещал позвонить.

– Я прекрасно понимаю вас, Ирина Владимировна. Где мы встретимся?

– Адрес фирмы: Красный проспект, шестьдесят. Это новый дом напротив «Научной книги». А живу я рядом с вокзалом. Пять минут езды.

– Хорошо, через полчаса буду.

Пришлось вылезать из кровати и, чертыхаясь, одеваться.

– Счастливая, – обиженно поджала губки Маша, – проведет с тобой остаток вечера.

Он поцеловал ее в губы, пресекая бессмысленную попытку вырваться.

– Лишь бы не остаток жизни. Остерегайся случайного счастья, Маша. Эта женщина может завтра умереть.

В «мистической» подворотне, кроме серой кошки, никого не было. Лохматый комочек сдавленно мяукнул и рванул на улицу. Пристроив руку за пазухой, Максимов быстрым шагом одолел арку. Десять минут спустя ночное такси уже везло его на правый берег.

Фирма «Бетаком» занимала пол-этажа в недавно отгроханном модерновом строении со смешными «ушами»-мезонинами. По освещенному вестибюлю болтался охранник. Еще один покуривал на крыльце. Ирина Владимировна поджидала в темной иномарке у парадного входа.

– Присаживайтесь, Константин Андреевич. Вы на редкость пунктуальны. Это радует.

Ему казалось, ее голос подрагивает. Но держалась Ирина Владимировна достойно. Спокойно завела двигатель, мягко вырулила на проспект. Замелькали желтые огоньки светофоров. У потенциальной жертвы бесстрастный, картинный профиль. В меру вздернутый носик, по-негритянски выпуклые губы (говорят, такие губы стоят тысячу долларов и два визита к пластическому хирургу). Только палец по рулю как-то судорожно елозит.

– Вы закуривайте, Константин Андреевич, не смущайтесь – вижу, хочется, – заметила Ирина, не отрываясь от дороги. – Я сама курю, просто не люблю это делать во время движения.