Книга Орел стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл

Как и все офицеры регулярной армии, Хоган не слишком уважал вторую армию Британии. Ополчение использовалось исключительно на территории самой Британии, и ополченцам не приходилось по-настоящему сражаться, голодать, спать под открытым небом и дождем. Ополчение главным образом участвовало в парадах, раздуваясь от сознания собственной значимости.

— Вообще-то жаловаться не следует, — рассмеялся Хоган. — Нам повезло, что здесь появился сэр Генри.

— Повезло? — Шарп посмотрел на седеющего инженера.

— О да. Сэр Генри прибыл в Абрантиш только вчера, но успел всем нам рассказать, что является грандиозным специалистом по ведению военных действий. Он еще не видел ни одного живого француза, но уже прочитал генералу лекцию о том, что нужно делать, чтобы одержать над врагом победу! — Хоган снова рассмеялся и покачал головой. — Может быть, он чему-нибудь научится. Первая же серьезная битва прочистит ему мозги.

Лейтенант посмотрел на солдат, которые, словно заводные куклы, маршировали по площади. Медные значки на киверах сверкают в солнечных лучах, но лица лишены всякого выражения. Шарп любил армию — его дом, убежище, приютившее сироту шестнадцать лет назад, — но больше всего он любил ее за возможность снова и снова доказывать себе, что он нужен и приносит пользу. Он ворчал, возмущался поведением богачей и тех, кто обладает привилегиями, но признавал: армия помогла ему выбраться из канавы, повязала офицерский шарф. Шарп не мог представить себе никакой другой работы, которая дала бы шанс низкорожденному ублюдку, скрывавшемуся от закона, стать респектабельным и уважаемым человеком.

Впрочем, ему повезло. Все шестнадцать лет, проведенные им в армии, продолжались непрерывные войны — во Фландрии, Индии и Португалии. Страна нуждалась в людях вроде него, которые реагировали на опасность, как азартный игрок на колоду карт. Шарп подозревал, что возненавидел бы армию мирного времени — с парадами и постоянной муштрой, мелкой завистью и бесконечным наведением блеска... Южный Эссекский как раз и был такой мирной армией, от которой лучше держаться как можно дальше.

— Полагаю, полковник любит пороть своих солдат?

— Порки, дополнительные парады в качестве наказания и бесконечная муштра. — Хоган поморщился. — Сэр Генри просто обожает все это. Он утверждает, что в его подчинении могут быть только самые лучшие солдаты и офицеры. И так оно и есть. Как они вам?

— Господи, спаси нас от Южного Эссекского. — Шарп мрачно рассмеялся. — Я ведь не много прошу, не так ли?

— Боюсь, тут у вас ничего не выйдет. — Хоган улыбнулся.

Шарп посмотрел на инженера, и внутри у него все сжалось. А тот только плечами пожал.

— Я же говорил вам: дело обстоит не так просто. Если испанский полк идет в Вальделаказа, сэр Артур считает, что ради соблюдения дипломатических норм он должен послать и британский полк. Продемонстрировать мощь или что-то в этом роде. — Хоган взглянул на ровные ряды солдат, а потом снова на Шарпа. — Сэр Генри Симмерсон и его бравые ребята отправляются с нами.

— Иными словами, мы должны будем подчиняться его приказам, — простонал Шарп.

— Не совсем. — Хоган поджал губы. — Строго говоря, приказывать вам буду я.

Слова прозвучали официально, точно инженер временно поменял профессию и превратился в адвоката. Шарп бросил на него удивленный взгляд. Могла быть только одна причина, по которой Уэлсли отдал Шарпа и его стрелков в подчинение Хогану, а не Симмерсону, и заключалась она в том, что генерал не доверяет сэру Генри.

Шарп по-прежнему не понимал, какая может возникнуть в нем нужда; Хогана будут защищать два полных батальона — по меньшей мере полторы тысячи человек.

— Генерал предполагает, что нам придется встретиться с французами?

Хоган пожал плечами.

— Испанцы говорят, что у французов на южном берегу целый полк кавалерии, усиленный артиллерией, они с самой весны охотятся за партизанами. Уэлсли думает, что противник попытается воспрепятствовать нам.

— Я все равно не понимаю, мы-то зачем?

— Возможно, вы мне и не нужны. — Хоган улыбнулся. — Но на ближайший месяц не намечено никаких военных действий; французы сначала позволят нам углубиться на территорию Испании и только потом пойдут в наступление, в Вальделаказа может возникнуть заваруха. Я хочу иметь рядом кого-нибудь, кому мог бы доверять. Вы нужны мне... ну, на всякий случай.

Шарп улыбнулся. Хорошенькое дело — нянчиться с полковником ополчения, который возомнил себя всезнающим!

— Для вас, сэр, с удовольствием. Хоган улыбнулся ему в ответ.

— Кто знает? В жизни всякое бывает. Тем более что она поедет с нами.

Шарп проследил за взглядом Хогана и увидел, что девушка, одетая во все черное, помахала рукой какому-то офицеру из Южного Эссекского. Как показалось Шарпу, блондину в безупречной форме, на коне, который, вероятно, стоил больше, чем чин самого всадника. Девушка подстегнула свою лошадь, слуга на муле последовал за ней; они присоединились к батальону, шагавшему по дороге, ведущей в Каштелу-Бранку. Площадь снова опустела, пыль оседала в лучах палящего солнца, а Шарп откинулся на спинку своего стула и расхохотался.

— Что тут смешного? — спросил Хоган. Шарп указал рукой, в которой держал кружку

с бренди, на потрепанный мундир и рваные брюки Харпера.

— Боюсь, сэру Генри не очень понравятся его новые союзники.

Лицо сержанта по-прежнему оставалось мрачным.

— Господи, спаси Ирландию.

— Аминь. — Хоган поднял свою кружку.

Глава вторая

Бой барабанов был далеким и приглушенным, временами смешивался с городским шумом, но звучал настойчиво и угрожающе, и Шарп обрадовался, когда он стих. Они добрались до Каштелу-Бранку через двадцать четыре часа после Южного Эссекского. Было почти невозможно заставить мулов Хогана идти по дороге, изрезанной глубокими колеями в тех местах, где незадолго до них прошла полевая артиллерия. Теперь мулы, нагруженные бочками с порохом, запалами в промасленных тряпках, лопатами, кирками, ломами и прочим снаряжением, необходимым Хогану для взрыва моста, покорно тащились за стрелками и техниками, которые пробирались по запруженным людьми улицам к центру города.

Когда отряд вышел на залитую ярким солнцем площадь, подозрения Шарпа на предмет барабанного боя подтвердились. Кого-то пороли. Совсем недавно. Жертвы нигде не было видно, и Шарп, глядя на стройные шеренги Южного Эссекского, вспомнил, как много лет назад пороли его самого. Невозможно забыть, сколько сил стоила ему борьба с болью, когда он старался не показать офицерам, что кнут причиняет ему страдания. Он унесет с собой в могилу шрамы от того кнута. Зато Симмерсон вряд ли понимал, какому жестокому наказанию подвергает солдат своего батальона.

Хоган остановил лошадь в тени дворца епископа.