Книга Короче говоря - Джеффри Арчер

Корнелиус решил позволить Фрэнку ещё немного насладиться сигарой, прежде чем разрушить его вечер. Зачем спешить? В конце концов, он несколько недель готовился к этому моменту и не хотел раскрывать другу свою тайну, пока всё не встанет на свои места.

Некоторое время оба молчали, расслабившись в компании друг друга. Наконец Корнелиус поставил свой бокал на журнальный столик и сказал:

— Фрэнк, мы дружим больше пятидесяти лет. К тому же, будучи моим поверенным, ты оказался проницательным адвокатом, и это не менее важно. В сущности, после безвременной кончины Милисент я никому не доверяю так, как тебе.

Фрэнк попыхивал сигарой, не перебивая друга. По выражению его лица он понял, что любезные слова — не более чем дебютный гамбит. Он подозревал, что ему придётся немного подождать, пока Корнелиус сделает следующий ход.

— Когда я основал компанию тридцать лет назад, именно ты составлял учредительные документы; и с того дня я, насколько мне известно, не подписал ни одной бумаги, не побывавшей сначала на твоём столе, — что, бесспорно, стало главной составляющей моего успеха.

— Спасибо за добрые слова, — поблагодарил Фрэнк и сделал ещё один глоток бренди, — но правда состоит в том, что компания процветала исключительно благодаря твоим оригинальным идеям и твоей предприимчивости, — Бог обделил меня такими способностями, не оставив другого выбора, кроме как стать заурядным чиновником.

— Ты всегда недооценивал свой вклад в успех компании, Фрэнк, но я-то точно знаю, какую роль ты играл все эти годы.

— К чему ты всё это ведёшь? — с улыбкой спросил Фрэнк.

— Терпение, мой друг, — ответил Корнелиус. — Мне ещё нужно сделать несколько ходов, прежде чем я открою тебе хитрость, которую задумал. — Он откинулся на спинку кресла и глубоко затянулся сигарой. — Как тебе известно, когда я продал компанию, то решил впервые за все эти годы немного сбавить обороты. Я обещал Милли, что мы поедем в длительный отпуск в Индию и на Дальний Восток… — Он замолчал. — Но мне не суждено было исполнить своё обещание.

Фрэнк понимающе кивнул.

— Её смерть напомнила мне, что я тоже смертен, может, и мне уже осталось не так много.

— Нет-нет, мой друг, — возразил Фрэнк. — У тебя ещё много лет впереди.

— Возможно, ты прав, — согласился Корнелиус, — хотя, как ни забавно, именно ты заставил меня всерьёз задуматься о будущем…

— Я? — озадаченно переспросил Фрэнк.

— Да. Помнишь, несколько недель назад ты сидел в этом же кресле и убеждал меня, что пришло время переписать моё завещание?

— Конечно, помню, — ответил Фрэнк, — но я говорил это только потому, что по нынешнему завещанию ты практически всё оставляешь Милли.

— Да, знаю, — сказал Корнелиус, — но тем не менее твои слова заставили мой мозг работать. Понимаешь, я по-прежнему встаю в шесть утра, но поскольку мне больше не надо идти на работу, у меня появилась масса свободного времени, и я провожу многие часы, размышляя, как распределить своё состояние теперь, когда не стало Милли, моей главной наследницы. — Снова пыхнув сигарой, Корнелиус продолжил: — Последний месяц я наблюдал за окружающими меня людьми — родственниками, друзьями, знакомыми и служащими — и размышлял об их отношении ко мне. И мне стало интересно, кто из них относился бы ко мне с той же любовью, заботой и преданностью, будь я не миллионером, а простым стариком без гроша за душой.

— Я чувствую себя как на экзамене, — рассмеялся Фрэнк.

— Нет-нет, мой дорогой друг, — успокоил его Корнелиус. — Ты вне подозрений. Иначе я не стал бы делиться с тобой своими мыслями.

— А тебе не кажется, что ты, мягко говоря, несправедлив по отношению к своим ближайшим родственникам, не говоря уж…

— Возможно, ты прав, но я не хочу полагаться на волю случая. Поэтому я решил выяснить для себя правду, а не терзать себя догадками. — Корнелиус опять замолчал, попыхивая сигарой, и потом продолжил: — Так что потерпи ещё немного, и я расскажу тебе, что задумал. Признаюсь, без твоей помощи я не смогу осуществить свою маленькую хитрость. Но сначала позволь я снова наполню твой бокал.

Корнелиус встал, взял из рук друга пустой бокал и подошёл к буфету.

— Как я уже говорил, — продолжал Корнелиус, вернув бокал с коньяком Фрэнку, — последнее время я думал о том, как повели бы себя окружающие меня люди, будь я нищим, и пришёл к заключению, что выяснить это можно только одним путём.

Сделав большой глоток, Фрэнк спросил:

— И что у тебя на уме? Разыграешь самоубийство?

— Нет, ничего настолько драматичного я не планирую, — ответил Корнелиус. — Но ты почти угадал… — Он сделал паузу. — …Я хочу объявить себя банкротом.

Он внимательно наблюдал за другом сквозь клубы дыма, надеясь увидеть его первую реакцию. Но, как часто бывало прежде, лицо старого адвоката оставалось непроницаемым, и не в последнюю очередь потому, что он понимал: хотя друг сделал неожиданный ход, до конца игры ещё далеко.

Фрэнк осторожно выдвинул вперёд пешку.

— Как ты собираешься это провернуть? — спросил он.

— Я хочу, чтобы завтра утром, — начал Корнелиус, — ты написал пятерым главным претендентам на моё наследство: моему брату Хью, его жене Элизабет, их сыну Тимоти, моей сестре Маргарет и моей экономке Паулине.

— И что это будут за письма? — поинтересовался Фрэнк, стараясь не показать удивления.

— Ты объяснишь им, что вскоре после смерти жены я неудачно вложил деньги и в результате оказался в долгах. Без их помощи мне грозит банкротство.

— Но… — попытался возразить Фрэнк.

Корнелиус поднял руку.

— Выслушай меня, — попросил он, — потому что тебе предстоит сыграть главную роль в этой игре на доске жизни. Как только ты убедишь их, что от меня им больше ждать нечего, я перейду ко второму этапу моего плана и в результате получу убедительные доказательства, действительно они меня любят или просто стремятся заполучить моё состояние.

— Не терпится узнать, что ты задумал, — сказал Фрэнк.

Корнелиус покачивал в руке стакан с коньяком, собираясь с мыслями.

— Как тебе известно, каждый из этих пятерых в своё время брал у меня взаймы. Я никогда не требовал расписки, так как считал, что должен доверять своим близким. Суммы были самые разные: от ста тысяч фунтов моему брату Хью на аренду магазина, который, насколько я знаю, приносит хорошую прибыль, — до пятисот фунтов, которые я одолжил моей экономке Паулине на покупку подержанной машины. Даже юный Тимоти занимал у меня тысячу фунтов на погашение университетской ссуды, и, поскольку он быстро идёт в гору, то не обеднеет, если ты попросишь его — как и всех остальных — вернуть мне долг.

— А второе испытание? — поинтересовался Фрэнк.

— После смерти Милли каждый из них оказывал мне небольшие услуги, которые, как они всегда настаивали, не были им в тягость и доставляли только радость. Я собираюсь выяснить, готовы ли они делать то же самое для нищего старика.