Книга Привилегия десанта - Владимир Осипенко

Помявшись, захожу в каптёрку.

— Почему ДОСы — чёрные, и про какую ВДП говорил ротный?

Витя Минин со знакомым мне уже выражением лица «что взять с убогого» доходчиво объяснил:

— Потому и черные, что ВДП на улице. В смысле вода, дрова, помои…

— А, что есть другие?

— Есть, — говорит, — и красные, и белые. Но ты радуйся, что в чёрных дали.

И сидит, зараза, какие-то бумажки перекладывает. Как будто я пустое место.

В канцелярию вернулся вместе с ротным. Набрался духу:

— Товарищ старший лейтенант, прошу определить место и время, когда я смогу представиться.

Ротный взглянул с какой-то искоркой интереса. Взводные оторвались от своих бумаг, а Лёва Саргсян, комвзвода-2, по внешности типичный армянин, но не знающий ни слова по-армянски, очень по-доброму улыбнулся. Ротный, литовец, мастер спорта по самбо, тяж, спокойно вещает:

— Это успеется. За готовность хвалю. Иди, обустраивайся.

Ну и на хрена мне эта Золотая медаль за окончание училища, если интерес вызвал только вопрос, не записанный ни в одном учебнике? Неужели опять всё забыть, как страшный сон и учиться по-новому?

С этими мыслями я пришёл на КПП, забрал жену и два огромных чемодана, в которых действительно кроме формы ничего не было, и потащился осваивать «чёрные» ДОСы. Деревянные бараки постройки начала века находились практически через дорогу.

Комната, «семнадцатка», оказалась чистенькой, с аккуратной печкой. Сиротливо жался к стенке не вывезенный старыми жильцами сервант. Пока мы его рассматривали, раздался стук в дверь. Каримов держал под мышкой два сухих пайка и был подчёркнуто вежлив: «разрешите войти», «разрешите обратиться» и т. д. Он возглавлял небольшую процессию, в которой бойцы несли две солдатские кровати, матрацы и постельное, две тумбочки и две табуретки. В одной из тумбочек гремели два комплекта солдатской посуды. Завершал процессию разведчик с мешком за плечами. Глупый вопрос был пресечён на корню:

— Это картошка и лук, если что ещё надо, завсклада — мой земляк. Разрешите идти!?

Слушая радостный визг жены, я, конечно, сделал вид, что лично всё так здорово организовал. А сам первый солдатский урок запомнил на всю жизнь и в любом качестве и должностях делал всё, чтобы у молодых лейтенантов был кров, постель и стол.

Спасибо, бойцы, за науку.

Никиша

Против лома нет приёма,

если нет другого лома.

Второй урок я получил от Никиши. Точнее, гвардии рядового Никитина, удивительного парня (из Воронежа, если не ошибаюсь). По малолетке за хулиганку он залетел в колонию, поэтому имел свой комплект татуировок, кодекс чести и свои жизненные ценности. В роте среди бойцов авторитет непререкаемый. Буквально обожал ротного за то, что тот мог вырубить его с одного удара. Было за что. Мог напиться в замурованном, без окон и дверей, помещении, убежать, разогнать местное отделение милиции и вернуться обратно. Но мог возвратиться с винзавода, где вино льётся из каждого крана, «ни в одном глазу». Всё зависело от того, как он относился к человеку, который ставил задачу. Делали его тупым топором, добротно и с запасом. До шлифовки руки не дошли, но силы был немереной. Кулаком разбивал три силикатных кирпича, лежа жал 160, просто больше в роте «блинов» не было.

На первом же занятии по физической подготовке дёрнул меня чёрт сделать ему замечание на ковре, мол, неправильно захват берёт. Не ожидая подвоха, подошёл показать, как надо. Я к нему, а он уперся. На ковре моментально прекратилась возня и, как бы невзначай, образовалось кольцо из бойцов. Офицеры не подходят, но издалека наблюдают за происходящим. Понимая, что влип, пытаюсь взять его за руку. Ага! С таким же успехом я мог бы пытаться захватить кистью бревно средней паршивости. Только теперь до меня дошло, почему у него постоянно расстегнуты пуговицы на рукавах: они просто не сходятся. Плотоядно улыбаясь, Никиша начал своими руками-брёвнами загребать меня к себе. Пригребёт — задушит, и как звать не спросит. Какой, нафиг, авторитет, мне просто захотелось жить! Стоит, как памятник. Попытался оттолкнуть, он тут же надавил в ответ. Это шанс… Давлю сильнее и, не дожидаясь, ловлю его ответное усилие броском через спину. Описав высокую дугу ногами в воздухе, Никиша смачно впечатывается спиною в ковёр.

Я попытался на этом завершить тему, но боец вскочил и вцепился двумя руками. Меня буквально перекосило. Теперь и остальная рота вместе с офицерами подошли к ковру. У Никиши в глазах появилась лёгкая злость и недоумение. Со стороны послышалось подбадривание, типа: «Покажи ему!» Понимаю, что в роте у меня болельщиков пока немного. Поэтому на смену животному ужасу и ко мне приходит злость и холодный расчёт. Секунд через пятнадцать Никиша вновь попытался пробить спиной ковёр. Уже не скрывая бешенства, он вскакивает и, как бык на корриде, бросается вперёд. Мне даже не пришлось прикладывать усилия. Чуть-чуть подсёк, ушёл в сторону и помог развернуться в воздухе. Наконец, после третьего полёта вмешался ротный и сказал:

— Стой, Никиша. В самбо один такой бросок — чистая победа.

Когда сходил с ковра, поймал на себе несколько пристально-оценивающих взглядов разведчиков. Кто-то протянул полотенце. За спиной удивлённый ропот.

Вечером возвращался с ротным домой (жили в соседних подъездах). Он спросил:

— Занимался?

— Да, лёгкой атлетикой.

— Откуда навыки в борьбе?

— Да так, общедворовая подготовка.

Ротный ничего не ответил, но, чувствую, маленький зачёт всё же поставил.

Хотя Никиша и был не с моего взвода, у нас сложились очень доверительные отношения. Самые щепетильные задания я доверял ему. Он мог сходить в самоволку, нарубить дров старухе-литовке, чья дочь имела несчастье выйти замуж за офицера-десантника и «жариться» в настоящее время с ним где-то в Фергане, отказаться от выпивки и вовремя вернуться в казарму. Но мог подойти и сказать:

— Товарищ лейтенант, я сегодня напьюсь.

Это было как стихийное бедствие, с которым бесполезно бороться, можно лишь уменьшить последствия. Я давал втихаря ключ от кладовки и предупреждал, чтобы ни одна живая душа не видела и не знала. Утром он молча подходил и возвращал ключ. И тишина…

Показ

Нельзя стать хорошим солдатом

без некоторой доли глупости.

Флоренс Найтингейл

Не надо путать показ с «показухой». «Показухой» занимаются от бедности и убогости ума, с целью пустить пыль в глаза и скрыть истинное положение дел. Деревни там «потёмкинские» строят или траву красят. А показ доверяют самым подготовленным, да и тем при подготовке три шкуры спустят. Вот летают «Русские витязи» — это показ. Соберите всех армейских показушников, пусть повторят. Вот то-то и оно!