Книга Мария - королева интриг - Жюльетта Бенцони

От брака с Екатериной Клевской у Баллафре было пятеро детей, последний из которых Клод де Шеврез. Ему предшествовали самый старший Карл, герцог де Гиз, не слишком выдающийся персонаж, Людовик, кардинал де Гиз и архиепископ Реймсский, поклонник искусств с сомнительной репутацией, Луиза-Маргарита, после замужества ставшая принцессой де Конти и своей репутацией заслужившая у строгого Людовика XIII прозвище Грех! Четвертым был шевалье Франсуа, закоренелый дуэлянт, никогда не выпускавший шпагу из рук и мечтавший сразиться со всяким, кто попадался ему на пути. Клод по крайней мере был лучшим представителем этой семейки. Мягкий и нерешительный в обычной жизни, в бою он был сама храбрость. Он отличился во многих сражениях, в том числе и у турок, когда Франция по случайности не воевала. Кроме того, как и его брат Франсуа, он имел на своем счету несколько скандальных дуэлей.

Клод питал искреннюю привязанность к Генриху IV, а затем и к его сыну, и эта привязанность доходила до того, что он влюблялся во многих любовниц Беарнца. Сперва любовь к прекрасной графине де Морэ стоила ему пребывания в Англии, а затем у старшего брата в замке Марше. На смену ей пришла дьявольская Генриетта д'Антрэг, маркиза де Верней, которой король был так увлечен, что грозился «перерезать глотку» злополучному сопернику. Были и другие, и, наконец, он попал под чары Марии. Их роман, которому немало содействовала предприимчивая принцесса де Конти, наделал много шума — как водится, в курсе были все, кроме мужа! — вплоть до того, что герцог Эркюль де Монбазон, отец юной дамы, обратился к Людовику XIII с просьбой положить конец этим любовным утехам, которые он всячески осуждал. В это самое время несчастный случай в тронном зале поверг Марию в пучину немилости столь внезапно, что она даже не успела узнать, что думает по этому поводу ее любовник, хотя и имела все основания предполагать, что он с жаром кинется на ее защиту…

Проведя в размышлениях бессонную ночь, молодая женщина призналась себе, что в деле есть и не вполне ясная сторона: любит ли ее Шеврез настолько, чтобы сделать герцогиней Лотарингской, не убоявшись неизбежного гнева короля, перед которым он благоговел? Необходимо было как можно быстрее убедиться в этом! Поэтому едва первый петух прокукарекал, она сразу велела подавать умываться, завтракать и готовить ее карету. Час спустя Перан, рядом с которым примостился испуганный лакей, снова гнал четверку лошадей обратно в Париж.

Через каких-нибудь два часа они уже были у крепостных стен, но им потребовался еще час, чтобы добраться от ворот Сент-Антуан до улицы Сен-Тома-дю-Лувр, где в тени старинного дворца расположился особняк де Люина, — настолько были забиты улицы сперва в районе Королевской площади, затем у Центрального рынка и, наконец, у Круадю-Трауар, где совершалась казнь. В результате, выйдя из кареты во дворе своего особняка, герцогиня была практически вне себя. Как раз в этот момент дворянину из ее свиты Габриэлю де Мальвилю подвели оседланного коня. Завидев хозяйку, он бросился ей навстречу:

— Хвала Господу, госпожа герцогиня, вы здесь! Я уж собирался ехать за вами.

— Вы знали, где я нахожусь? Вас не было, когда я уезжала, и я не велела вам говорить.

— Нетрудно было догадаться: когда вас что-либо тревожит, вы немедленно отправляетесь в Лезиньи.

— И что же вы намеревались мне сообщить столь срочно?

— А вот что! Господин де Брант прибыл четверть часа назад с вещами!

Действительно, посреди привычного оживления, царившего в герцогском особняке — конюшни, запасы продовольствия, — два лакея снимали сундук с задка кареты, покрытой таким толстым слоем пыли, что невозможно было разглядеть гербы. Мария нахмурилась:

— Мой шурин? Зачем он пожаловал?

— Чтобы поселиться. По крайней мере, все на это указывает.

— И вы ему позволили?

Нос нормандского дворянина слегка поморщился, а в карих глазах вспыхнули огоньки. Он стал служить госпоже де Люин всего лишь год назад, но уже успел привязаться к ней и стать ее внимательным и преданным телохранителем. К счастью, давняя любовная рана сделала его неуязвимым для ее чар, и, находя удовольствие в изучении человеческих душ, он с особым пристрастием старался разгадать это юное, беспечное и в то же время лукавое существо, стремящееся встретить наконец того, кто сумеет пробудить не только ее взыскательные чувства, но и сердце, которое, как нетрудно было догадаться, никогда еще по-настоящему не трепетало от любви. Впрочем, Мария весьма забавляла его, поэтому, хоть неожиданное появление шурина и вызвало у него некоторое беспокойство, он уже предвкушал прием, который окажет тому прекрасная Мария.

Внешне Габриэль де Мальвиль не слишком походил на своего патрона-архангела, за исключением разве что шпаги, не слишком пламенной, но множество раз доказывавшей свою грозную силу. Уроженец Котантена (полуостров на северо-западе Франции, в Нормандии), он был, однако, темноволосым и смуглым и обладал орлиным профилем, довольно редким в его родных краях, что позволяло предположить, что какая-нибудь его прабабка проявила благосклонность к заезжему сарацину. Высокий, с длиннющими руками и ногами, он лишь казался худым, в то время как его тело являло собой сплетение крепких, как железо, мышц. Между победоносными усами и агрессивного вида эспаньолкой располагался крупный рот, полный хищных зубов, которые он специально отбеливал при помощи порошка, кои поставлял ему знакомый аптекарь. Одевался он всегда щеголевато и верил в добродетель воды и мыла, что весьма ценили окружающие дамы. Как заметила однажды Элен, такое нечасто встретишь в эпоху, когда духами чаще всего пользуются для того, чтобы заглушить запахи тела.

Он уже собирался было последовать за герцогиней навстречу ее шурину, но она попросила его остаться и проследить за тем, чтобы выгруженные сундуки были возвращены обратно на задок кареты.

— Мсье Брант к ним присоединится через четверть часа, — заявила она. — А может, и раньше…

После этого она вошла в дом в сопровождении Элен и быстрым шагом направилась в свои покои, где вознамерился поселиться незваный гость. Она нашла его в своем кабинете, обитом дорогими фландрскими гобеленами, на которых жанровые картины были вышиты золотой нитью. Развалившись в стоявшем у камина просторном кресле, обтянутом зеленым бархатом, и положив ноги в сапогах на подставку для дров, он потягивал вино из бокала, а застывший рядом лакей держал наготове бутылку.

— Извольте объяснить, братец, что вы делаете в моем доме? — с ходу приступила Мария. Ее внезапное появление заставило его подскочить, так же как и слугу, которому герцогиня указала на дверь:

— Пошел вон! Распоряжения здесь отдаю я, не забывай впредь об этом!

Напуганный лакей повиновался, в то время как слегка ошарашенный брат покойного Люина поднялся с места, разом проглотив остатки вина.

— Пожалуй, сестрица, это мне следовало бы спросить вас, что вы здесь делаете. Разве вы не должны сейчас направляться к месту изгнания?

— Я? В изгнание? С чего это вдруг?

— Но ведь именно это подобает делать тем, кто отлучен от двора!