Книга Наследник волхвов - Михаил Зайцев

– Кофе прибыл, – объявил Виктор, внося поднос с тремя чашечками, сахарницей и кофейником.

– Спасибо. Третья чашка, насколько я разумею, для Федора Крылова.

– У Федора другая фамилия. По моим расчетам, Федор Васильевич прибудет с минуты на минуту. После нашего с тобой телефонного разговора я с ним опять созвонился... Куда ты смотришь? Ага, понимаю: тебя заинтересовала фотография моей невесты.

– Ты чего, старичок? Собрался третий раз попытать счастья в браке?

Разливая пахучий темно-бурый напиток в стройные чашечки, Виктор улыбнулся знакомой Сергачу по собственному отражению в зеркале улыбкой блаженного идиота.

– Она не такая, как остальные, – изрек аксиому Виктор, с видимым усилием прогоняя идиотскую улыбку. – Она закончила с отличием Институт физкультуры, работает инструктором в фитнес-клубе, пишет диссертацию, стихи сочиняет в стиле Бродского.

– Единственное, что меня успокаивает, – вздохнул Игнат, – так это то, что ты, Витя, наделен природой недюжинной физической силой и в случае семейных конфликтов сумеешь за себя постоять, не дашь себя в обиду спортсменке.

– Терпеть не могу слово «спортсменка». В переводе с английского получается «спорт-мужчинка».

– Хорош о бабах, Витек. Давай-ка излагай с самого начала историю исчезновения Андрея. И, я тебя умоляю, постарайся обойтись без лишних лирических отступлений, исключительно факты, о'кей?

Виктор кивнул, уселся нога на ногу посередине скрипнувшего пружинами кожаного дивана, ровесника репрессий тридцать седьмого года, пристроил чашечку на коленке и начал рассказ. Витя очень старался говорить коротко и конкретно, однако натура брала свое, и Фокин часто съезжал на второстепенные подробности. Сергачу приходилось то и дело перебивать речистого рассказчика и постоянно, что называется, «фильтровать базар» в голове. И вот какую последовательность событий в итоге удалось воссоздать Сергачу:

– кто-то из высокого телевизионного начальства Российского канала во время зимних гастролей «русской Ванги» в Москве, посетив ясновидящую, обалдел от ее уникального дара;

– чуткий к настроениям Большого Начальства чинуша рангом пониже предложил к производству телефильм под рабочим названием «Ванга», надеясь прокатиться за казенный счет в Болгарию, снять могилку Вангелии Дмитровой и, во вторую очередь, заехать взять интервью у нашенской, «русской Ванги», у бабы Глаши;

– денег на фильм не дали, выделили скромную сумму на командировочные расходы репортера с оператором для поездки к бабке Глаше;

– флибустьер тележурналистики А.Крылов вызвался смотаться к бабушке Глафире в одиночку и слабать авторский репортажец по принципу «голос за кадром»;

– спустя некоторое время после отъезда Андрея милицейский капитан, возглавляющий отделение внутренних дел поселка, в коем прописана пенсионерка Глафира Ивановна Мальцева, связался каким-то образом с телевизионщиками и сообщил, что, дескать, московский репортер Крылов сгинул, мол, вещи его в целости и сохранности, а сам он вот уже который день не является к месту временного проживания;

Игнат так и не понял, откуда, как и когда возник Федор, родственник пропавшего Андрея. Впрочем, это и не важно. Главное, Федор возник, снесся с Виктором, и завтра поутру они отправляются на «Ниве» Федора Васильевича в ту географическую точку, где без вести пропал репортер Крылов. Федор надеялся выяснить хоть что-нибудь о судьбе брата, а Виктор получил предписание привезти в целости и сохранности выданную Андрею под расписку ценную видеокамеру системы «Бетокам» японского производства.

Безусловно, попутчик, являющийся полноценным представителем «четвертой власти», сильно облегчит задачу частному лицу по имени Федор, и, конечно же, Виктор едет в тьмутаракань не только ради возвращения телевизионной собственности.

Игнат слушал Витю, переваривал информацию, перебивал, переспрашивал, прихлебывал кофеек и курил. Сергач скурил вторую по счету сигарету до фильтра, собрался было прикурить следующую, как вдруг в прихожей застрекотал звонок.

– Федор Василич прибыли! – засуетился Фокин, расплескивая свой нетронутый кофе, и побежал открывать.

Игнат поднялся, одернул пиджак, огладил волосы и встретил вновь прибывшего Федора стоя, едва ли не по стойке «смирно».

– Прошу, Федор Василич, проходите, знакомьтесь, – суетился Виктор, воспитанно пропуская гостя вперед. – Знакомьтесь: Игнат Кириллович Сергач, в недавнем прошлом наш с Андреем, некоторым образом, коллега, нынче профессионал ясновидения.

– В давнем прошлом, – поправил Сергач. – И я не ясновидец, я прорицаю по рунам. Окончил соответствующие краткосрочные курсы, имею диплом Магистра Рунических Искусств, а также лицензию на право заниматься частной оккультной практикой.

Федор оказался богатырем с характерной военной выправкой. Рослый, на голову выше и Сергача, и Фокина. Фигура действующего борца-вольника. Смотрит прямо в глаза, на лице непроницаемая маска вроде той, что принесла популярность киногероям Шварценеггера. Одет неброско, опрятно. За пятьдесят, но на здоровье, судя по всему, еще не жалуется, а жизненного опыта, вероятно, накопил уже с избытком, и расхожая присказка: «Если бы молодость знала, если бы старость могла» – в его присутствии кажется бессмысленной чепухой.

Федор пожимал протянутую Игнатом руку осторожно, будто здоровался с женщиной или ребенком. «Записал меня в дистрофики», – ухмыльнулся невольно Сергач, и тут же в ответ на его ухмылку крепкие пальцы нового знакомого стиснули ладонь тисками. Сразу захотелось хотя бы попытаться выдернуть кисть из живого пятипалого капкана. Однако Игнат напрягся и выдержал рукопожатие Командора, впервые в жизни понимая, каково пришлось несчастному Дону Гуану, когда он ручкался с каменной статуей.

Федор Васильевич выпустил пойманную руку, произнес шаблонно-вежливую фразу хрипловатым командным голосом:

– Очень приятно.

«Мало приятного, когда тебе руку ломают», – подумал Игнат, усилием воли подавив желание помассировать пострадавшую ладонь.

– Выбирайте, Федор Василич, где вам будет удобнее, – Виктор широким жестом обвел комнату, предлагая гостю присаживаться. – Вам кофе налить? Кофейник слегка остыл, скажите – подогрею в шесть секунд.

– Я обычно не пью кофе, – отказался Федор, выбрав место в кресле у окна. – Две просьбы к вам, господа. – Слово «господа» он произнес сквозь зубы, скривившись в грубой пародии на улыбку. – Первая: попрошу при мне не курить.

Сергач, хмыкнув, задул пламя, только что высеченное кремниевой зажигалкой.

– Вторая просьба: перейдем на «ты».

– Легко, – согласился Игнат, пряча пачку «Мальборо» в карман пиджака. – Вас... тебя можно звать Федей?

– Федором, – едкую иронию прорицателя богатырь демонстративно проигнорировал. – Игнат, ты общался с Андреем перед его отъездом к «русской Ванге», вспомни все, о чем вы говорили. Слово в слово.

– Дословно не получится. Трепотню на тему личной жизни общих московских знакомых мне не вспомнить. С удивлением припоминаю, что Андрей умолчал о появлении невесты у Вити Фокина.