Книга Страсти по Маргарите - Андрей Константинов

– А вы сами-то когда будете?

– Да пока не знаю – меня в школу вызывают, на внеплановое родительское собрание…

– Что-нибудь сын натворил? – ахнула я: у Литвинова был идеальный сын-отличник.

– Ну что вы, Ритонька, у Сережи все в порядке. Там у них учительница что-то начудила: в какую-то порноисторию вляпалась. Я точно не понял: директор школы так взволнован, а я, сами знаете, – член родительского комитета…

Я дала отбой прежде, чем он договорил.

Катя. Бедная Катя!

И только потом вспомнила о себе.

* * *

С Катюшей Розовой мы познакомились на том самом кастинге по отбору в Маргариты. Я еще не успела толком разглядеть ее, а уже поняла: учительница!

Похоже, что она пришла на студию раньше всех, потому что, выяснив все заранее у администратора, поучала тех, кто появился чуть позже. «Девочки, снимать будут даже тех, чьи фото уже были напечатаны в газете. Они говорят, что наши фотографии – любительские, у них там какое-то плохое „разрешение“, ну, то есть, не резкие, не четкие. К тому же с нами будет работать профессиональный фотограф. Видите того парня лохматого? Валентин. На нас вроде совсем не смотрит, в свою камеру уставился, но я вам скажу: глазами зыркает, почти спиной все видит. Мне говорит: девушка, вас будем снимать и с косой, и с распущенными волосами – приготовьте щетку. А я в шапочке стояла: как он косу-то увидел?»

Мне знаком такой тип женщин: моя тетя Алла – мамина сестра – учительница. Если она приходит в гости – спасайся, кто может. Аллу Александровну послушать – она знает все и обо всем. Спорить с ней бесполезно, даже если зайдет речь о выращивании свеклы: непременно выяснится, что и это она «проходила». Алла абсолютно незлобива, но выносить ее долго невозможно – заболит голова.

– Вас, наверное, Рита зовут? – спросила меня Катя.

– Да, но откуда вы знаете?

– Так в газетном кастинге победили семь девушек, фото шести, в том числе – мои были опубликованы, значит, вы – седьмая: Рита Лаппа. Я списки видела у администратора. А почему ваши фото не напечатали?

– Я послала их в последний день, просто не успели напечатать…

– Какая вы умница! Я тоже хотела дотерпеть до последнего, чтобы карты не раскрывать. А то, представляете, только мои фотографии напечатали, а в следующем номере – Роза Асланова. Я как увидела, так и обмерла: ну где с такой тягаться?

– Вы тоже очень красивая, – улыбнулась я Кате, хотя сама так же ревностно проследила взглядом за той самой девушкой, которая, по сути, спровоцировала меня на участие в этой авантюре.

– Но не на фоне вас с Розой, – вздохнула Катюша. – К тому же я – русая…

А потом появилась Люся.

Если бы я была мужчиной, мне нравились бы исключительно пышнотелые голубоглазые блондинки! Но у Люси глаза были даже не голубые – фиалковые. Светлые кудряшки красиво обрамляли матовую кожу лица. Пухлые губы карминного цвета совсем не нуждались в помаде. А походка была легкой, изящной и чуть-чуть ленивой. Этакая Мэрилин Монро и Ханна Шигула в одном флаконе, только лучше.

Люся села в одно из кресел в центре студии, небрежно поправила подол юбки и развернула карамельку. Это невинное действо было таким логичным, так соответствовало всему ее образу, что я невольно залюбовалась. А потом произошла и вовсе замечательная вещь, после которой я влюбилась в эту девчонку окончательно и бесповоротно. Люся, вероятно, спиной почувствовав чуть снисходительный взгляд одной из нас (это была танцовщица Ника), даже не повернувшись, а лишь склонив голову набок, царственно произнесла:

– Запомните, милая: худая корова – еще не газель! Ее последние слова утонули в дружном хохоте всей студии. Гоготал даже Валентин.

А Люся за секунду стала всеобщей любимицей.

* * *

Воспоминания о кастинге снова больно ранили. Я вдруг запоздало сообразила, что в историю с порнофото вляпалась не только я. Разве легче моим подругам? Учительнице Кате, например? Или Маше Верхогляд – парламентарию от своей глухой псковской деревни с многочисленными родственниками? Или Розе Аслановой? Не думаю, что командир летного экипажа, увидев свою стюардессу не в форме, а в форменном безобразии, захочет держать ее в своей команде…

Так, а знают ли девчонки о том, что случилось? Конечно, нет. Иначе бы… Господи, ведь нужно же срочно предупредить! Неприятности-то уже начались: вон у Кати в школе уже родительское собрание…

– Маргоша, ты сегодня какая-то излишне серьезная, – оторвал меня от тяжелых мыслей Мишка. – За «висяк» с иконой нагорело?

Я оторвала глаза от кипы бумаг на столе. За украденную и ненайденную икону из одного из соборов города мне предстояло получить втык еще только дня через три, но забота Лосева приятно порадовала.

– Да нет, Мишка, что-то голова сегодня болит.

– Это из-за вьюги, давление меняется. К весне…

Я поняла, что у меня совершенно нет сил и времени размышлять, кто из моих коллег подсунул мне этот злосчастный журнал: нужно было срочно предупредить девчонок.

Я выскочила в коридор и вздохнула с облегчением – возле курилки никого не было. Быстро набрала номер мобильника Пчелкиной:

– Мила, привет, ты где?

– Привет, Ритуся, только что домой ввалилась. У меня на работе компьютер сломался, а на днях – аудит, вот я все бумаги домой и привезла. Теперь сидеть до ночи…

Люся – бухгалтер в очень солидной фирме. У нее, если послушать, что ни день – то квартальный или балансовый отчеты… Как можно во всех этих цифрах разбираться, видеть в них даже какую-то музыку и при этом оставаться очаровательной, женственной Люсей Пчелкиной? Я лично без калькулятора даже на рынок не хожу, и всегда у меня дебет с кредитом не сходится.

– У тебя все… нормально? – я затаила дыхание.

– Да где ж нормально: я ведь тебе говорю – грядет аудиторская проверка.

– Ну, а… вообще?

– Ты кого – Костю имеешь в виду? – мягко спросила Люся. – Нормально, Ритуся, вчера с цветами встречал, сегодня уже два раза позвонил.

Мне, честно говоря, Костя Пчелкиной совершенно не нравится. (Хотя я, объективности ради, его ни разу не видела.) И дело не в том, что он на семь лет ее моложе: в конце концов Люсечке ни за что не дашь ее тридцать четыре. Но какой-то, кажется мне, он все-таки приспособленец. С друзьями ее не знакомит, на ночь ни разу не остался («Мама будет волноваться…»), дарит исключительно цветы и конфеты. Люся с ним уже год, но прогресса – никакого. Прогресс – не в смысле жениться, а просто как-то все вялотекуще.

– Слушай, Милка, а если я к тебе сейчас приеду?

– Здорово. У тебя что – выходной?

– Да нет, просто «окно» образовалось.

– Давай. Только, знаешь… – слегка смутилась подруга.

– Знаю: две «картошки», эклер и кусок шоколадного с орехами! Если эклеров нет – булочку со сливками. Покупать только в твоей «Сластене».