Книга Маньяк по вызову - Елена Яковлева

— А тут пока еще никто, — ответствовала Нинон, — вообще-то это была дача одного дипломата, но он ее кому-то продал. Нового хозяина я еще ни разу не видела, знаю только, что он нанял шабашников-молдаван, и они целый день громыхают железяками и матом ругаются.

Словно в подтверждение ее слов, из небольшого строительного вагончика, стоящего во дворе бывшей дипломатической, а теперь неизвестно чьей дачи, потягиваясь и позевывая, вывалился дочерна загорелый верзила в вылинявших трениках и с колтуном в каштановых кудрях и уныло завернул за угол кирпичного особняка. И уже через минуту мы с Нинон услышали мерный металлический звук.

— Вот так каждый день, — тоскливо констатировала Нинон. — Сваи они там забивают, что ли?

Следующий дачный участок утопал в зелени и цветах, даже кирпичные стены двухэтажного дома были увиты какими-то диковинными вьющимися растениями.

Я не успела спросить, кому принадлежит этот оазис, Нинон сама меня просветила:

— Мои соседи, Остроглазовы. Он — банкир, а она… А она просто при нем. Истеричная дамочка, между нами. Еще получишь возможность познакомиться. Как поругается с мужем, всегда ко мне бежит плакаться в жилетку, будто я ей родственница какая. Потом он приходит, начинает ее уговаривать, а я у них вместо международного арбитра. Так сказать, улаживаю семейные конфликты.

Я посмотрела на Нинон другими глазами. Нинон, улаживающая чужие семейные конфликты, — как это не похоже на то, что я знала о ней прежде.

Выходит, неумолимое время отразилось и на ней, сделав проще и яснее.

Нинон же истолковала мой взгляд по-своему и поспешила меня успокоить:

— Нет, ты только не думай, они нормальные люди, просто со своими заморочками. К тому же их сейчас все равно нет, наверное, в пятницу приедут.

В пятницу, мысленно прикинула я, а сегодня вторник, значит, по крайней мере ближайшие два дня на лоне природы обойдутся без семейных скандалов с участием Нинон в качестве международного арбитра.

— А вот и моя фазенда! — тем временем объявила Нинон и окинула ревниво-ласковым взглядом хозяйки хорошенький полутораэтажный коттедж из белого кирпича, с мансардой и террасой.

«Фазенда» Нинон мне приглянулась до такой степени, что я пуще прежнего зауважала свою бывшую сокурсницу. Как ни крути, а ее ставки росли буквально на глазах, в отличие от моих. Спокойная и несуетная Нинон к тридцати годам успела обзавестись мужем Генкой — первым красавцем на курсе, добротной дачей в ближайшем Подмосковье, «поскучать» в чистенькой, вымытой со стиральным порошком Швеции и вернуться в родные, слегка замусоренные пенаты, отчего они, впрочем, кажутся только родней. А я? Я вышла замуж впопыхах и впопыхах же развелась, в результате оставшись в коммуналке, потеряла хорошую работу, а мужчина моих снов при ближайшем рассмотрении оказался женатиком, банально бегающим «налево». Тут я, правда, вспомнила, что у Нинон с красавцем Генкой тоже не все гладко, но с моей стороны было бы свинством утешать себя подобным образом.

— Ну, проходи, не стесняйся. — Нинон пропустила меня вперед, и я затрусила по асфальтовой дорожке к дому, не забывая при этом бросать пытливые взгляды направо-налево и издавать возгласы восхищения, интенсивность которых по мере моего приближения к крыльцу неуклонно возрастала.

— Красота-то какая! — воскликнула я, остановившись возле роскошного куста цветущего жасмина. От сладкого запаха голова моя приятно закружилась, а горькие горести хоть и временно, но отошли на второй план. Туда же отошел и вероломный мужчина моих несбывшихся снов.

А Нинон, довольная впечатлением, которое на меня произвели ее угодья, распахнула передо мной дверь белоснежного коттеджа. Я переступила порог и принялась восхищаться с новой силой, причем без всякого притворства. Тут было все, к чему нормальные люди стремятся всю жизнь: просторная гостиная в стиле кантри с камином, плетеными креслами и деревянной лестницей, ведущей в мансарду, где располагались три уютные светелки.

— Это моя спальня, — объявила Нинон, открывая первую дверь, за которой я успела рассмотреть кровать, покрытую кремовым покрывалом и еще чем-то белоснежно-кисейным.

— Здесь Генкин кабинет, — коротко бросила она, толкнув следующую дверь, и я увидела небольшую комнату с книжными полками вдоль стен, кожаным диваном и письменным столом у окна. — А здесь будешь жить ты. — С этими словами она распахнула третью дверь.

Я стала тихо млеть, потому что комната, которую Нинон щедро мне отводила, превзошла самые смелые мои ожидания. Именно в таких комнатах и следует проводить время на лоне природы, сразу решила я. Вся обшитая деревом, она была похожа на старинную шкатулку для трав и благовоний. Это сходство удачно усугубляли развешанные на стенах искусные букеты из сухих цветов. Из мебели в комнате-шкатулке была только софа, застеленная пледом коричневато-желтых тонов, да кресло-качалка в углу.

— Нинон, у меня просто нет слов… — прошептала я восторженно, отчетливо понимая, что лучшего места для комфортного зализывания ран мне не найти.

— Тогда даю тебе десять минут на обживание, а потом быстро вниз — будешь помогать мне накрывать на стол, — приказала Нинон и шмыгнула за дверь.

Оставшись одна, я прошлась по комнате, все еще не веря собственным глазам, потом немного посидела на софе и на низком подоконнике. Полюбовалась видом — а из окна моей светелки хорошо просматривался дом и дачный участок банкира и его скандальной жены, благодаря обилию зелени выглядевший чрезвычайно эстетично, распахнула створку, втянула в хилые городские легкие чистого озоново-жасминного настоя, потянулась и почувствовала себя на седьмом небе от счастья. Стоит ли уточнять, что на фоне всех этих несказанных красот и без того изрядно потускневший образ моего коварного возлюбленного побледнел и вылинял окончательно и бесповоротно, и я уже предвкушала, как спустя две недели легко и безболезненно отряхну со своих ног прах несбывшихся надежд, чтобы с новыми силами включиться в борьбу за новое счастье.

— Ну, скоро ты там? — окликнула меня снизу Нинон. — Пора уже отметить встречу!

Я тихо засмеялась, встряхнула волосами, швырнула сумку на кресло-качалку и беззаботно сбежала по лестнице в гостиную.

Нинон уже накрывала стол на террасе. Свежий ветерок осторожно шевелил уголки накрахмаленной скатерти, в керамической вазе дремали желтые примулы, в бокалах из чешского стекла играло солнце, а Нинон управлялась с бутылкой шампанского, обернутой вафельным полотенцем.

Потом мы выпили, и нам дружно похорошело. Мы предались воспоминаниям юности и не заметили, как время до вечера прошло. Нинон в задушевных тонах поведала мне о том, что у нее приключилось с Генкой, который, как выяснилось, нашел себе другую, я в двух словах изложила историю своего скоропалительного замужества, в трех — поруганную накануне «лав стори», не особенно налегая на детали. Зачем распространяться о том, что отныне в далеком прошлом? Ну был такой мужчина моих снов, да весь вышел.

Так как шампанское мы прикончили довольно быстро, Нинон сбегала в дом и притащила бутылку клюквенной настойки, на которую мы налегли с не меньшим энтузиазмом. В результате к концу застолья я была готова настолько, что едва ворочала языком, в то время как Нинон оставалась вполне себе бодрой. Я уже дремала с открытыми глазами, когда она, поморщившись, обернулась, посмотрела вдаль и заметила: