Книга Секретное оружие - Лев Овалов

Леночка настороженно взглянула на Королева.

— Нет-нет, я не спрашиваю вас об этом открытии, — успокоил он ее. — Мы знаем о нем больше, чем вы, а вполне возможно, что вы о нем вообще ничего не знаете. Но дело в том, что об этом открытии стало известно разведке одной капиталистической страны. И она сейчас с совершенно определенными целями очень интересуется Глазуновым и его сотрудниками. Очень активно интересуется. Мы должны, с одной стороны, обезопасить наших людей, а с другой — выловить вражескую агентуру. И вот в этом деле вы можете нам помочь.

— Я не понимаю вас… — растерянно сказала Леночка. — Что же я могу? Я действительно…

— Минуту терпения, — прервал ее Королев. — Нащупать вражескую агентуру не так-то просто. Они, конечно, будут кружить где-то возле Глазунова, возле Федорченко, возле вашей мамы. Не можем же мы взять на подозрение всех людей, с которыми общаются Ковригина или Глазунов. Но среди них могут оказаться и те, кто нас интересует. Вот мы и хотим просить вас вести наблюдение за всеми, кто встречается с вашей мамой. В институте у нас есть к кому обратиться, а вот дома… Это можете сделать только вы. Поэтому единственное, о чем мы вас просим, поменьше отлучаться из дома, брать на заметку всех, кто у вас бывает, и информировать об этом нас.

— А как же я буду информировать? — спросила Леночка. — И если не о чем будет информировать?

Королев снисходительно усмехнулся.

— Вы просто должны сообщать обо всем, что произошло у вас за день. А это уж наше дело разобраться, что в вашем сообщении заслуживает внимания, а что нет. И поскольку связь с вами поручена мне, я и буду вас вызывать…

Леночка была подавлена.

— Но позвольте, — возразила она. — Чем моя мама может интересовать иностранную разведку?

— А это уж надо спросить иностранную разведку, — сказал Королев. — Надо полагать, кое-какие основания для такого интереса все-таки есть.

— Но моя мама никогда никому и ничего не расскажет о том, о чем нельзя рассказывать.

— А иностранная разведка в этом, очевидно, не уверена, — заметил Королев.

— Хорошо, мне все ясно, — решительно сказала Леночка, беспокойно поглядывая на кусты, ставшие совсем черными в свете вспыхнувших на площади фонарей. — А где же я должна с вами встречаться?

— Я буду звонить вам по телефону и каждый раз назначать место, куда вам следует прийти. — Он протянул ей руку. — Договорились?

Леночка неуверенно прикоснулась к его руке.

— Как же так? — упрекнул ее Королев. — Вы, кажется, колеблетесь? Да вы не волнуйтесь, это дело всего двух–трех недель. Те, кто сует нос не в свое дело, будут задержаны, и ваша жизнь снова войдет в обычную колею.

На мгновение он задумался.

— Кстати… — вспомнил он. — Ваша мама берет на дом работу из института?

— Что вы! — воскликнула Леночка. — У них там на этот счет очень строго. Даже меня не пускают в ее лабораторию.

На этот раз улыбнулась Леночка. Ей было понятно: Королев задал свой наивный вопрос нарочно, чтобы проверить, насколько бережно относится ее мама к хранению служебных документов.

— В таком случае все, — сказал Королев. — Будем считать, что знакомство состоялось, поручение я вам передал. И запомните, что наши отношения — тайна. Это проверка вашей комсомольской зрелости.

Королев взял Леночку под локоть и помог ей подняться.

— Надеюсь, вы не обидитесь, если я не пойду вас провожать? — спросил он. — Меня ждет начальство, я обязан доложить о нашем свидании.

Он поклонился и как будто нехотя отпустил руку Леночки. Она повернулась и быстро побежала к метро.

Смуглые женщины метались перед входом в метро с пучками желтых и красных тюльпанов.

— А вот дешево! А вот цветы! — кричали они.

Не торгуясь, Леночка купила несколько тюльпанов и кинулась вниз по эскалатору.

Леночка возвращалась домой в большом волнении. Пожалуй, ее больше расстроило не то, что она услышала от Королева, сколько необходимость скрывать все это от своих близких. Что она им скажет? Во всяком случае, врать не будет. Не умеет и не будет. Просто она ничего не скажет. Она взрослый человек, и это ее право — говорить или не говорить. Она не может говорить. И не хочет. Должен же быть у них какой-то такт? Они не должны ее спрашивать, пока она сама не захочет сказать…

Вот в таком возбужденном состоянии она и вернулась домой.

Павлик ждал ее в комнате у Марии Сергеевны. В темноте светился лишь зеленый глаз радиоприемника. Мать и Павлик сидели на тахте и слушали концерт.

— Господи, опять этот хор! — с досадой крикнула Леночка. — Неужели не надоело?

Мария Сергеевна молча выключила приемник и зажгла люстру. Комнату залило ярким светом.

Леночка протянула матери тюльпаны и села рядом с Павликом.

— Откуда это? — спросила Мария Сергеевна, кивая на цветы.

— От поклонника! — воскликнула Леночка. — Откуда же быть цветам?

— Ох уж мне эти шутки, — буркнул Павлик. — Неужели ты не можешь быть посерьезнее?

— А я не шучу! Я на самом деле была на свиданье!

— И, конечно, на деловом? — язвительно заметил Павлик.

— Конечно, — решительно подтвердила Леночка. — На деловом, с интересным молодым человеком, и больше ты ничего, ничего от меня не услышишь!

Глава вторая

Государственная служба информации

Роберт Джергер никогда не предполагал, что станет шпионом…

Родился он в Лос-Анджелесе, в респектабельной и обеспеченной семье. “Сулливэн и Джергер” — солидная адвокатская фирма. В течение четырех поколений все Джергеры были адвокатами. Самые удачливые пробирались в правления крупных банков или торговых корпораций, а дядя Джошуа попал даже в палату представителей.

Но когда в семье возник вопрос о будущем Роберта, родственники сошлись на том, что для него предпочтительнее избрать военную карьеру.

За последнее время адвокаты упали в цене. С каждым годом все больше преуспевали военные. Не те, что проливали кровь на полях сражений, а те образованные и дальновидные офицеры, которые сидели в шта­бах. Именно они, планируя войны, обеспечивали дивиденды могучих промышленных концернов. Они быстро продвигались в чинах и, достигнув звания генерала или полковника, тут же устремлялись в политику. Появился даже термин “политический генерал”. Такие генералы оттирали на задний план самых преуспевающих адвокатов.

Роберт был серьезным мальчиком и вполне мог занять достойное место в жизни. На семейном совете было решено, что по окончании средней школы мальчик поступит в военную академию.

В академии Джергер отличался и способностями, и прилежанием. Он успешно переходил с курса на курс, рассчитывая после окончания академии два-три года отбыть на строевой службе, а затем с помощью знакомств и связей устроиться на штабную работу, под крылышко какого-нибудь преуспевающего политического генерала.