Книга Злые стволы - Андрей Ильин

Глава 3

На этот раз план операции связался довольно быстро. Оно и понятно — нетрудно «придумать» то, над чем до тебя поломала голову бригада профессиональных «сценаристов». В спонтанное озарение мудрого начальника, случившееся пред глазами восхищенного тугодума-подчиненного, полковник поверить не мог. Даже если бы очень хотел. Реальная служба не популярный телесериал, где главный герой вынужден находить единственно верное решение в тридцать минут экранного времени. Потому что на тридцать первой начнутся «Новости».

Формулируя условия задачи, генерал уже знал на нее ответ. Ему важно было увидеть реакцию подчиненного, убедиться в его лояльности. И еще ему важно было, чтобы этот небезобидный план «придумал» кто-нибудь другой. Не он Чтобы его придумал полковник.

Короче, влип полковник.

Правда, он по этому поводу особо не переживал. За время своей службы он привык подчиняться приказам и привык к неизбежным боевым потерям среди личного состава. В жэке и то несчастные случаи бывают, а он служил не в жэке. Что касается моральной стороны дела — переживаний по поводу того, что приходится отправлять подчиненных тебе людей на смерть, — то от них полковник, как от мешающих делу сантиментов, избавился еще во время первого «боевого», где ему пришлось лично, собственными своими руками ликвидировать сломавшего позвоночник напарника. Не однажды с тех пор полковник писал рапорта «на списание боевых потерь». Иногда, если одновременно гибли более двух-трех человек, ему устраивали разнос, лишали премий и очередных званий, но чаще всего молча принимали объяснения. И списывали. Война не бывает без жертв. А они воевали. Всегда. Даже когда все прочие занимались мирным строительством. Такая служба.

В этот раз единовременных жертв требовалось больше, но и конечная цель была несравнимо выше. Она оправдывала средства.

Полковник сел перед чистым листом бумаги и расписал на нем чужие жизни. Как фигуры в шахматной игре. Кому первому попасть под сруб, кому второму, а кому оставаться на доске почти до самого конца партии. Для себя он не сделал исключения. Себя он тоже включил в игру, в которой мог погибнуть в любой следующий момент.

Глава 4

Нет лучшего места для приватного разговора, чем баня. Русская. С каменкой, полком, хорошим березовым веничком и стаканчиком водки под задушевный разговор.

Особенно если перед тем разговором ее прокалить градусов до ста пятидесяти, а до того обшить стены под декоративной карельской березой специальным экранирующим материалом.

— А ну-ка, Петро, наддай жару!

Вода из ковшика, упавшая на раскаленные камни, вскипела, поднялась густым паром, сползла от потолка к полку, обожгла глаза и глотки.

— Ох, хорошо! Ох, славно!

— Кому славно, а кому накладно. Нет, мужики. Я на воздух. У меня сердце.

— Брось, капитан. Это еще не жар — это еще только полжара!

— Это не полжара — это две трети инфаркта.

— Давно ли ты таким нежным стал?

— Давно. Как только под твое чуткое руководство попал.

— Ха-ха-ха!

— Ну ладно, я вас в предбаннике жду.

— Сиди! — твердо приказал полковник. — Не имей привычки поперек начальства из пекла вылазить. Сиди!

Пар осел. Стали видны голые тела молодых и не очень молодых мужчин, сидящих на ступеньках полка.

Мужчины парились в бане по служебной обязанности. Но не без удовольствия.

— Дежурный! Пива!

Внесли пиво. Хорошее, импортное, в запотевших стеклянных бутылках. Большинству из присутствующих, опять-таки не развлечения ради, приходилось бывать в дальнем зарубежье, и хорошее пиво от баночного они отличать научились.

— Ну что, будем?

— За хорошую компанию и добрый пар! Звякнуло стекло.

— А теперь, мужики, побалакаем. Жар казенный, его отрабатывать надо.

Все насторожились. В этой бане пустопорожних бесед не звучало. Даже когда говорили о вчерашней погоде.

— Я собрал вас, господа… офицеры, чтобы сообщить пренеприятную новость…

— К нам едет ревизор?

— И ревизор в том числе. Есть непроверенная информация о том, что в Комитете не сегодня-завтра могут грянуть крупные кадровые перестановки. Не исключено, что они коснутся и нашего отдела.

Кто-то вздохнул.

— И до нас добрались.

— Будет сокращение или нет, доподлинно я сказать не могу. Но считаю достаточным того, что оно может быть. При планировании операций всякое вероятное событие должно рассматриваться как событие неизбежное — так всех нас учили. Ждать подтверждения или опровержения слухов, лежа на жертвенном алтаре подобно агнцу, лично я считаю неразумным. Пока есть время, а значит, есть возможность в той или иной мере повлиять на ожидаемое решение, надо действовать.

— Что мы можем сделать?

— Не много. Но и не мало. Во-первых, подчистить все хвосты. Ни один даже самый въедливый проверяющий не должен обнаружить в нашей работе изъяна, за который можно зацепиться. Во-вторых. Представить на рассмотрение руководства перспективные планы, исподволь аргументирующие необходимость сохранения подразделения в прежнем виде и составе. Так сказать, попытаться выбить клин клином. С той же целью провести полномасштабные учения. Чтобы показать товар лицом. Это будет третьим пунктом нашей программы. Четвертым — запуск в работу пары-тройки каких-нибудь долгоиграющих операций, завершение которых в случае роспуска отдела будет затруднено, а незавершение — грозить неприятностями всему Комитету. И, наконец, в самом крайнем случае, — пустил полковник пробный шар, — мы должны быть готовыми к сохранению отдела вне стен Комитета. Но это уже — в порядке гипотетического бреда.

Мужчины на полках зашевелились.

— Как это вне стен?

— Ну, скажем так: мы находим фирму, готовую на время реорганизаций принять нас под свое крыло. В полном составе, с сохранением жалованья и прочих выплат. Я так понимаю: наша основная задача на сегодняшний день — выиграть время. Политические перестановки кратковременны, как грибной дождь, а профессионалы нужны любой власти. Рано или поздно нас востребуют. Если будет кого востребовать. Не хотелось бы терять отдел, который хоть и открывался под меня, но создавался всеми нами вместе. Не хотелось бы за просто так отдавать плод своей и вашей почти десятилетней работы.

— Но это может быть истолковано как прямое нарушение приказа.

— Это не может быть истолковано как нарушение приказа. Если произойдет то, чего я опасаюсь — это если еще произойдет, — то всех нас уволят из соответствующих рядов без оглядки на звания и должности. То есть мы станем сугубо гражданскими людьми, полностью располагающими своей судьбой, которую еще, с точки зрения быта, нужно умудриться устроить. Кто может нам, нестарым еще отставникам-пенсионерам, запретить организовать, с целью пополнения семейного бюджета, например, охранную фирму? Или объединиться в спортивное общество? Или в фонд ветеранов спецслужб? Что здесь противозаконного? Вам что, надо напоминать, сколько наших бывших сослуживцев служат нынче в коммерческих структурах и различных общественных организациях? И никто их не трогает.