Книга Невидимая угроза - Виталий Гладкий

И все же я старался. Старался из последних, уже мизерных, сил. Я мысленно представлял, что бегу, бегу очень быстро, преодолевая крутой склон. Сжимая-разжимая мышцы, которые казались раскаленными канатами, пронизывающими все тело сверху до низу, я в конце концов добился сильного потоотделения.

Но порадоваться своему успеху не успел. Веки стали чугунными, и я уже не мог держать их открытыми.

Темнота перед глазами наполнилась огненными всполохами, я попытался закричать – уж не знаю, от гнева или от боли, но из горла вырвалось лишь сипение, и я провалился в бездонную пропасть, на дне которой жарко пылали уголья…

Очнулся я из-за того, что кто-то щекотал мне нос. Я чихнул и открыл глаза.

Прямо передо мной горело много солнц, образовавших гало. Какое-то время я не мог сообразить, где нахожусь и что это за странное атмосферное явление.

Но постепенно сизая полупрозрачная пленка на глазных яблоках истончилась, а затем растаяла, и я наконец понял, что по-прежнему лежу на полу в той же квартире, как раз под зажженной люстрой. А рядом с моей головой пристроился, плотоядно облизываясь, черный кот.

Мурза, вспомнил я, как его зовут. И хрипло сказал ему: "Брысь!". Кот посмотрел на меня с укоризной и неторопливо прошествовал куда-то вглубь гостиной. Похоже, он лизал мое лицо, чтобы определить какой я на вкус.

Я попытался сесть, но с первого раза у меня это не получилось. А когда, в конце концов, приземлился на пятую точку, то понял, почему мне было так трудно удержать равновесие.

Понял и похолодел от дурного предчувствия: в правой руке я держал окровавленный нож!

Я отшвырнул его, как ядовитую змею. Адреналин, до этого жидкий, словно ослиная моча, вдруг превратился в густую огненную воду и забурлил в жилах первостатейной бражкой.

Мою немощь будто рукой сняло. Я не просто встал на ноги, а буквально взвился вверх ракетой, словно меня ткнули в заднее место раскаленным прутом.

Кровь! Неужели я убил Лану!? С ума сойти… Если это так… Нет, не может быть! Это розыгрыш. Ну конечно же, розыгрыш.

– Лана! Ты где? Ау! – позвал я коварную искусительницу и прислушался.

Ответом мне была тишина, которую нарушала лишь журчащая в ванной вода.

– Отвечай, черт бы тебя побрал! – рявкнул я что есть мочи.

Молчание.

– Кончай играть в эти дурацкие игры, – сказал я уже не очень уверенно. – Где ты прячешься? Выходи.

Но на мой зов откликнулся только Мурза. Оказалось, что он посетил спальню. Одарив меня хищным изумрудным взглядом, он неожиданно зашипел, обнажив совсем не маленькие клыки. Кот и впрямь был здоровущий.

Я подумал, что могло бы со мной случиться, не очнись я так быстро. И невольно содрогнулся. Мне в голову сразу полезли книжные примеры, и первый из них – ведьма с гоголевской "Утопленницы", превратившаяся в кошку с железными когтями. Бр-р!

Однако, кота явно что-то тревожило. Он выгибался дугой, фыркал, шипел, царапал пол и дверные филенки.

Мне даже показалось, что он хочет к чему-то привлечь мое внимание. Но к чему?

Загадка…

Для начала я заглянул в ванную. Там было пусто. Закрыв кран, я направил свои стопы на кухню. Результат оказался аналогичным.

Черт побери, что за шуточки!? Где же, все-таки, эта сумасбродная чертовка? Может, в спальне? Ждет, не дождется, суженого… чтоб ей попался седой, косой и горбатый.

И я решительно потопал в спальню. Если и там никого нет… то я или сплю до сих пор, или меня кинули, как последнего фраера. Притом непонятно по какой причине. Обидно.

Спальня оказалась занятой. Покойником. Он лежал на постели с перерезанным горлом.

Меня будто обухом хватили между глаз. Я просто остолбенел от изумления и ужаса. Нож! На некоторое время я как-то выпустил его из виду, забыл о нем. И вот тебе пожалуйста…

Спокойно, Иво! Что-то здесь не вяжется… Мог я убить этого человека? Да, мог, дело знакомое. Но с какой стати? Ревность? Пьяная ссора?

Чушь собачья! Последний раз из-за женщины я дрался в семнадцать лет. Это только сдвинутым по фазе кажется, что его возлюбленная – единственная в мире, и что за не можно пожертвовать и свободой, и жизнью.

Меня женский вопрос всегда волновал поскольку постольку. А когда я, в конце концов, вкусил всех "прелестей" супружества, то мои иллюзии и вовсе превратились в тлен.

Так что из-за Ланы в такое кровопролитное сражение я никак не мог ввязаться. Если только на этот момент у меня крыша не сдвинулась набекрень от той пакости, которую она подсыпала мне в кофе.

"А не испить ли нам кофию?.." Зараза. Тьху! Твою мать… Дурак ты, Иво.

Что делать, брат? Рвать когти. И побыстрей. Недосуг думать и соображать куда ты, дружище Иво, вляпался.

Нужно немедленно покинуть квартиру. Иначе, если прихватят менты, так сказать, на месте преступления, тебе придется очень туго.

Ходу, ходу! Стоп. Спеши помаленьку. Пальчики. Нужно все, к чему я прикасался, тщательно протереть. И в первую очередь нож.

Я быстро вышел в прихожую – и со злости сплюнул. Как я и предполагал, входная дверь была не заперта. Это чтобы милицейский наряд не потревожил мой сон.

Итак, меня подставили. Это и козе понятно. Кто и зачем, будем разбираться потом – сейчас недосуг. Все было продумано до мелочей. Меня сняли во время психологического надлома, когда человек способен на совершенно безумные поступки. Гениально продумано.

Все пунктики плана сработали, кроме одного – они не предполагали, что благодаря медитации (пусть и не совсем удачной) мой организм справится с отравой гораздо быстрее, чем указано в их дьявольском рецептурном справочнике.

Нужно спешить. Если все происходило, как я мыслю, то вскоре прилетят "архангелы" в масках и с автоматами.

От них так просто не отбрыкаешься. Многие из них прошли Чечню, поэтому свое дело парни знают туго и миндальничать со мной не будут…

Я успел протереть только рукоять орудия убийства (как оказалось, это был обычный кухонный нож, только очень острый) дверные ручки и кофейную чашку, как в прихожей резко и требовательно зазвенел звонок.

Ах, черт побери! Все-таки меня прихватили… Не успел. Я даже тихо застонал в досаде, словно от зубной боли.

Ну и что теперь? Как это в фильме (не помню названия): "Кац предлагает сдаться…" Ха-ха! Хрен вам. Русские не сдаются, потому что им нечего терять, кроме своих цепей.

Жизнь? А разве мы живем? Мы существуем. Если и не все, то большинство – точно. И давно, с незапамятных времен.

Поэтому категория жизни у нас это нечто эфемерное, заоблачное, не имеющего никакого отношения к действительности. Все мы (или почти все) живем большей частью не в конкретном, сугубо прагматическом, мире, а, почивая на диване или коротая время в пивнушке, ублажаем себя мечтами и надеждой на то, что наши души бессмертны и нам предстоит вечное райское наслаждение.