Книга Прыжок в солнце - Дэвид Брин

И теперь, проезжая по улицам Тихуаны, давно уже повзрослевший Джейкоб вдруг подумал, что все еще не знает ответа на свой детский вопрос.

Угловые здания на основных перекрестках были снесены, и вместо них, переливаясь всеми цветами радуги, красовались «пункты отдыха для В.З.». У входов замерли новенькие автобусы с открытым верхом, оборудованные для перевозки как людей, так и чужаков.

Возле одного из «пунктов отдыха» Джейкоб увидел пикет. Где-то с десяток шкурников. По крайней мере похожие на шкурников – разряжены в звериные шкуры, размахивают игрушечными пластиковыми копьями. Кто бы еще мог так выглядеть?!

Он прибавил громкость радио и нажал кнопку голосового управления: «Местные новости, ключевые слова: шкурники, городская администрация, пикеты».

Через мгновение раздался надтреснутый металлический голос. Джейкоб раздраженно скривился: могли бы наконец подобрать подходящий тембр.

«Краткая сводка новостей. – Искусственный голос, несмотря на дребезжание, обладал оксфордским произношением. – Сегодня двенадцатое января две тысячи двести сорок восьмого года, сейчас девять часов сорок одна минута. Доброе утро. Тридцать семь человек на законных основаниях пикетируют здание городской администрации Тихуаны. Официально зарегистрированные требования сводятся к сокращению числа резерваций для Внеземных. Пожалуйста, прервите сообщение, если желаете получить факс или устное изложение их официального манифеста».

Механический голос выжидающе замолк. Джейкоб начал терять интерес. Он был хорошо знаком с сутью протеста шкурников. Она состояла в том, что люди, по крайней мере некоторые, не желают или неспособны сотрудничать с чужаками.

«Двадцать шесть из тридцати семи членов группы имеют передатчики поднадзорных, – вновь задребезжал голос, – остальные являются гражданами. В целом соотношение жителей Тихуаны следующее: на сто двадцать четыре гражданина приходится один поднадзорный. Поведение и одежда пикетчиков позволяют отнести их к приверженцам так называемой неолитической этики, в просторечии именуемым шкурниками. Поскольку никто из граждан города не воспользовался своим правом не регистрироваться, можно с уверенностью сказать, что тридцать человек – жители Тихуаны, остальные приезжие... »

Джейкобу стало неинтересно, в сцене у административного корпуса не оказалось ничего нового. Он выключил радио. Однако полемика о резервациях для В.З. напомнила ему, что уже почти два года он не навещал дядю Джеймса в Санта-Барбаре. Старик наверняка по уши увяз в тяжбах, которые вел по поручению половины поднадзорных Тихуаны. И все же дядя Джеймс, уж конечно, возьмет на заметку, что племянник Джейкоб отправился в дальнюю поездку, не удосужившись попрощаться ни с ним, ни с прочими своими родственниками из многочисленного клана Альварес.

«Дальняя поездка? О чем это я? – Джейкоб дернул головой. – Я никуда не собираюсь».

Но в уголке его мозга, отведенном для подобных вещей, засела какая-то заноза, связанная с предстоящей таинственной конференцией. Предвкушение чего-то важного боролось в душе с желанием повернуть назад. Ситуация могла бы показаться очень забавной ему самому, если бы не была слишком знакомой.

Какое-то время Джейкоб ехал в тишине – город уступил место бескрайним просторам, и поток машин превратился в тоненький ручеек. Солнце пригревало руки, лежавшие на руле, а сомнения все больше и больше одолевали душу.

Несмотря на свои тревоги, он все еще не хотел признать, что для него настала пора покинуть Центр Развития. Работа с дельфинами и шимпанзе была просто замечательной и куда более спокойной (исключая первые суматошные недели занятий с водным сфинксом), чем его прежняя профессия криминального исследователя. Сотрудники Центра были по-настоящему преданы своей работе и, в отличие от множества иных современных земных ученых, обладали высокой этикой. Их работа имела огромное и непреходящее значение. Она не потеряет смысл и тогда, когда в Ла-Пасе в полную силу заработает земной филиал Библиотеки.

Но гораздо более важным представлялось Джейкобу, что в Центре он нашел друзей. Именно они оказывали ему неоценимую поддержку весь минувший год, в течение которого шел медленный процесс соединения воедино распавшихся частей его мозга. Особенно участливой была Глория. «Если я останусь, с ней придется что-нибудь решать». Джейкоб понимал, что дружескими отношениями тут не ограничишься, чувства девушки проявлялись все более явно.

До катастрофы в Эквадоре, которая и привела его в Центр в поисках покоя, Джейкоб знал бы, как поступить в подобной ситуации, и имел бы мужество сделать решительный шаг. Но теперь... Теперь он потерял прежнюю твердость, стал подвержен сомнениям. Сможет ли он решиться когда-нибудь на нечто большее, чем мимолетная интрижка?

Со смерти Тани прошло два года. Два долгих года! Временами ему бывало очень одиноко. Не помогали ни работа, ни друзья, ни даже увлекательные игры со своим мозгом.

Ландшафт постепенно становился все более безжизненным. Яркая зелень исчезла. Провожая глазами проносящиеся мимо одинокие шишковатые кактусы, Джейкоб откинулся назад и расслабился, наслаждаясь медленным и плавным ритмом езды. Тело его слегка покачивалось в такт движению машины, словно он все еще находился в море.

За выжженными холмами блеснула синь океана. Чем ближе извилистая дорога подводила его к месту встречи, тем сильнее и сильнее Джейкобу хотелось оказаться на борту ставшего родным судна, ждать, когда вдали мелькнет черная спина первого дельфина, когда раздастся щелкающий свист вожака стаи... Вот-вот должна начаться ежегодная миграция дельфинов.

Машина обогнула холм, и Джейкоб с удивлением обнаружил, что все места парковки по обе стороны от шоссе заняты компактными электромобилями – собратьями его собственного. Он поднял голову: на вершине холма толпились люди. Джейкоб перестроился на правую полосу, где движение регулировалось автоматически и не было нужды следить за дорогой. Тут на левой стороне остановился вновь прибывший автомобиль. Из него вылезли двое взрослых и несколько детей. Все держали в руках по корзинке для пикника и по биноклю. Компания вполне походила на типичное городское семейство, выбравшееся на уик-энд, если бы не серебристые одеяния и золотые амулеты. Большинство людей на холме были облачены в те же серебристые одежды. Многие смотрели в личные мини-телескопы куда-то за соседний холм. На этом холме тоже толпились люди, одетые «в пещерном стиле». Правда, убежденные кроманьонцы пошли на некоторый компромисс: наряду с каменными топорами и копьями в их арсенале имелись телескопы, часы, радио и мегафоны.

Две группы символично расположились на противоположных холмах. Но было у них и нечто общее: и шкурники, и рубашечники ненавидели все ограничения на общение с В.З., дружеское или враждебное.

В ложбине между холмами, пересекая шоссе, красовался гигантский плакат:

КАЛИФОРНИЙСКАЯ РЕЗЕРВАЦИЯ ВНЕЗЕМНЫХ БАХА.

Въезд поднадзорным без специального разрешения запрещен.

Просьба ко всем, кто приезжает впервые, обращаться в информационный центр.