Книга Крестом и булатом. Атака - Дмитрий Черкасов

На остальных заложников нацелилось несколько автоматов.

Чумазый подросток подал Резвану обмотанный синей изолентой туристский топорик.

– Этот пес украл у меня деньги…

– Я ничего не брал! – взвизгнул Яша, извиваясь в руках у подручных Гареева.

Чеченец ухмыльнулся.

Выдвинутое обвинение звучало абсурдно, однако возражений у собравшихся не вызвало. В конце концов, какая разница, за что казнить или миловать раба? Есть повод или нет, все едино… Жизнью заложника распоряжается тот, на чьей стороне сила.

Тем не менее, публичное объявление о действительном или мнимом проступке пленника придает наказанию видимость законности и позволяет участникам судилища чувствовать себя комфортно. Мол, не просто так собрались, а на суд, отправление общественных надобностей. И другим рабам наука.

– По законам шариата я должен отрубить тебе руку. Но ты не признался в краже. Поэтому я отрублю тебе голову…

Телеоператор возбужденно задышал и передвинул регулятор трансфокатора на максимальное увеличение. Якова изогнуло в дугу.

Резван подбросил в руке топорик, примерился и широко размахнулся.

Митя Чубаров закрыл глаза…

Зазубренное тупое лезвие с чавкающим звуком вошло в шею беспомощного пленника и скользнуло по позвонкам, распоров сонную артерию. Второй удар попал в основание дельтавидной мышцы, третий обрубил жертве правое ухо.

Потоки крови залили и колоду, и помощников палача.

Чтобы отделить голову от тела, Гарееву пришлось бить восемнадцать раз.

Все это время Яков был жив…

«Снафф-видео» пополнилось еще одним реалистичным сюжетом. А корреспондент радио «Свобода» Андрей Мужицкий заработал очередные полторы тысячи долларов и на несколько дней унял зуд, терзавший его подленькую душу в периоды вынужденного простоя.

* * *

Лидер санкт-петербургского отделения карликовой партии «Демократическая Россия» Руслан Пеньков уныло уставился в окно, почти не принимая участия в разговоре Юлия Рыбаковского с Женечкой Гильбовичем.

В последнее время на Пенькова обрушился шквал мелких неприятностей.

Он разругался с живой легендой российского правозащитного движения Адамычем и был отстранен от выгодных в финансовом отношении операций по поставкам оружия чеченским сепаратистам, партия его попала под налоговую проверку, поданные верным последышем «ДемВыбора России» адвокатом Шмуцем иски по защите чести и достоинства Руслана судами не удовлетворялись, друзья-"яблочники" не спешили с признанием Пенькова независимой политической фигурой и не оказывали ему поддержки на выборах в Государственную Думу, проталкивая на освободившееся после ухода Степашко в исполнительную власть место своего ставленника.

А тут еще неудача с Воробьевым!

Вместо показательного избиения не в меру зарвавшегося адвокатишки получилось наоборот – адвокатишка сам от души навалял посланцам Мелонова. Да так, что те уехали в больничку минимум на две недели. Особенно досталось одному, которому Воробьев чуть не расколол череп. Причем, как утверждали пострадавшие, юрист действовал исключительно голыми руками.

Не адвокат, а какая-то помесь Чака Норриса с Гражданским процессуальным Кодексом…

Руслан оторвался от созерцания панорамы ночного города и прислушался к беседе Юлика с Железным Гомосеком.

– Это крайне важно, Женя. При сегодняшней конъюнктуре в-выгоднее темы не найти.

– Не знаю, не знаю, – протянул Гильбович, поглаживая жирное брюхо. – А если не сработает?

– Должно сработать, – заявил Рыбаковский. – Чубайсенко совсем зарвался, намеревается начать отключение больниц и детских садов. И воинских частей… А в свете аварии на «Мценске» это о-о-очень животрепещуще.

– Лодка тут не при чем…

– Как это не при чем? – сощурился Юлик. – Очень даже при чем. Прикинь: отключение энергии – задолженности армии энергетикам – катастрофа. Не мне тебя учить. Сейчас на «Мценске» все делают себе имя. Вот и ты не отставай. Но обязательно вверни нашу позицию по Чубайсенко. Объясни читателям, что и-именно демократы все время выступают за нормальное финансирование армии. А мы уж в долгу не останемся. Ты нас знаешь…

Гильбович фыркнул.

Его сотрудничество с командой Рыбаковский-Пеньков-Щекотихин вечно сопровождалось денежными разборками и выколачиванием ранее оговоренных гонораров из прижимистых заказчиков. Псевдодемократы много обещали, но очень не любили платить. Ни дружественным СМИ, ни своим агитаторам. Даже в ресторанах радетели принципов рыночной экономики вели себя подобно девицам-динамщицам: нажирались от пуза, а потом старались ускользнуть, оставляя сотрапезников разбираться с официантами.

С недавних пор Железный Гомосек зарекся ходить с «демократами» по кабакам и проводил встречи только у них в офисах.

– Бабки вперед, – Женечка посмотрел Рыбаковскому прямо в глаза.

Тот заерзал в кресле и повернулся к Пенькову.

– Руслан, разберись…

Пеньков нехотя вытащил бумажник.

– Сколько?

– Пятьсот мне… – Гильбович возвел очи к потолку, – и пятьсот Первичному…

– Мы так не договаривались! – возмутился жадный до денег Руслан. – Первичный-то тут зачем?

– У него свои сайты в Интернете, – объяснил пузатый журналист. – Разместит нужные резюме…

Пеньков насупился и поиграл жидкими бровками.

Не совсем удавшийся литератор Антон Первичный все силы тратил на то, чтобы побольше облить грязью своих более читаемых и плодовитых конкурентов. После того, как технотриллер «Корсары XX века» отчего-то не вывел Первичного в первую десятку авторов страны, Антон обиделся и переквалифицировался в литературного критика, совершенно упустив из виду то обстоятельство, что в критики обычно идут перманентные неудачники, не могущие достичь успеха нигде, кроме как на ниве выискивания недостатков у других.

Любимым выражением Первичного являлось словосочетание «дать в морду», которое он употреблял и к месту и не к месту. Сам будучи хилым очкариком, Антон переносил на окружающих свои собственные комплексы. О любом авторе, по каким-то причинам пишущем под псевдонимом, критик тут же сочинял краткую статейку, заканчивающуюся утверждением, что свою фамилию рецензируемый скрывает намеренно, ибо многие несогласные с его творчеством читатели хотели бы «дать ему в морду». При этом Первичный безбожно путался в материале и приписывал грехи одних авторов другим, но сии мелочи Антона не заботили. Его сайт в Интернете пользовался спросом, и времени на устранение ляпов в рецензиях не оставалось. Нишу «язвительного обличителя графоманов» Первичный застолбил плотно и никому уступать свое первенство не желал. Пару раз излишне экзальтированные авторы, обладающие при этом недюжинной физической силой, порывались дать в морду самому Антону, но критик вовремя уезжал из города и потому его лицо так и не приобрело истинно мужских черт вроде шрама от лба до подбородка. Через пару месяцев с начала существования «обличительного сайта» страсти улеглись.