Книга Манускрипт всевластия - Дебора Харкнесс

При мысли о пирующих где-то ведьмах у меня заурчало в желудке. Я сидела в библиотеке с утра, с половины десятого, и только раз прервалась на ленч.

Шон сегодня не работал, книги выдавала какая-то новенькая. Когда я заказала особенно ветхую единицу хранения, она стала предлагать мне взамен микрофильм. Заведующий, мистер Джонсон, услышав это, счел нужным вмешаться.

— Извините, доктор Бишоп, — торопливо заговорил он, поправляя очки в тяжелой темной оправе. — Если вам нужен этот манускрипт, мы будем счастливы вам его предоставить. — Требуемое он доставил мне лично, продолжая извиняться: «Новые сотрудники, вы же знаете…» Польщенная его отношением к моей ученой персоне, я весь день провела за чтением.

Только вечером я сняла кольца-грузики с верхних углов рукописи и закрыла ее, довольная, что хорошо поработала. Весь уик-энд после своего столкновения с заколдованным фолиантом я занималась нормальными повседневными делами и алхимии не касалась. Заполняла компенсационные формы, платила по счетам, писала рекомендательные письма, даже рецензию наконец добила. Перемежалось это стиркой, многочисленными чашками чая и попытками воплотить в жизнь рецепты из кулинарных программ Би-би-си.

Сегодня, начав с утра пораньше, я старалась сосредоточиться на текущей работе и не вспоминать о загадочном палимпсесте со странными иллюстрациями. По мере выполнения того, что я наметила на день, у меня возникли четыре вопроса, третий из которых был самым легким. Ответ на него содержался в «Ноутс энд квайериз»,[8]занимавших один из книжных шкафов. Я встала, решив перед уходом поставить еще одну галочку в своем списке.

Чтобы взять что-то с верхних полок отделения Селден-Энд, следовало подняться на антресоли. Подшивками в клеенчатых переплетах никто, похоже, не пользовался, кроме меня и одного пожилого преподавателя литературы из колледжа Магдалины. Отыскав нужный том, я выругалась, поскольку дотянуться до него не могла.

Мне послышался чей-то смех, хотя за столом в дальнем конце антресолей никого не было. Ну вот, снова мне что-то чудится. Оксфорд был все еще пуст; все университетские ушли около часа назад, чтобы пропустить перед обедом стаканчик бесплатного шерри в профессорской гостиной своего колледжа. Джиллиан — и та ушла по случаю праздника, повторив свое приглашение и покосившись на стопку заказанных мною книг.

Стремянки в поле зрения не обнаружилось — обычное дело для Бодли. На то, чтоб отыскать ее внизу и втащить наверх, ушло бы добрых пятнадцать минут. Ну что ж… в пятницу я, правда, держала в руках колдовскую книгу, но больше никакого чародейства не сотворила. И кто меня здесь увидит?

Резонно, казалось бы, но все же как-то не по себе. Собственные правила я нарушала нечасто и вела счет всем случаям, вынуждавшим меня обращаться к магий. За год это будет уже пятый раз, включая забарахлившую стиральную машину и «Ашмол-782». Допустимо для конца сентября, однако у меня бывали и лучшие показатели.

Вздохнув, я подставила руку и вообразила, что снимаю подшивку с полки.

Девятнадцатый том «Ноутс энд квайериз» накренился, шлепнулся мне на ладонь и открылся на нужной странице.

На все про все ушло три секунды. Я перевела дух, избавляясь от чувства вины, и ощутила между лопатками два ледяных пятна.

Свидетель моего преступления был явно не человек.

Взгляд чародея вызывает у другого чародея щекотку, но планету с людьми делят не одни чародеи. Есть демоны — артистические натуры, скользящие по канату между безумием и гениальностью. «Рок-звезды и серийные убийцы» — так отзывается о них моя тетя. Есть вампиры — если они не убьют вас сразу, то заворожат своей красотой.

Взгляд демона я ощущаю как легкий, будоражащий нервы поцелуй, взгляд вампира жжет холодом.

Перебрав в уме читателей Герцога Хамфри, я вспомнила одного вампира — красавца монаха, любовно листавшего средневековые служебники и молитвенники. В отделы редких книг вампиров, как правило, гонят тщеславие и ностальгия — ведьмы и демоны там встречаются куда чаще. Взять хоть Джиллиан Чемберлен, изучающую свои папирусы через лупу. А в музыкальном зале я видела сразу двух демонов — оба подняли головы, когда я проходила мимо них к Блэкуэллу, чаю попить. Один попросил принести ему кофе с молоком, что красноречиво свидетельствовало о глубине его погружения в очередное безумство.

Но сейчас за мной наблюдал вампир.

Я уже сталкивалась с ними по роду своей деятельности: вампиры часто идут в науку, ведь им спешить некуда — они могут исследовать проблему несколько веков кряду, и разве что ближайшие сотрудники способны их распознать.

В наши дни их интересуют в основном ускорители элементарных частиц, расшифровка генома и молекулярная биология, а раньше они занимались сплошь алхимией, анатомией и электричеством. Если какая-нибудь теория требовала человеческой крови или обещала раскрыть тайны вселенной, без вампира там точно не обходилось.

Крепко сжимая злополучные «Ноутс энд квайериз», я обернулась лицом к наблюдателю. Он стоял внизу, напротив меня, около справочников по палеографии, прислонившись к одной из стройных деревянных колонн галереи. В руках у него был труд Дженет Робертс «Путеводитель по рукописным шрифтам английского языка до 1500 года».

Его я видела впервые, но почему-то была уверена, что древние рукописи он читает вполне свободно и без пособий.

По телесериалам и книжкам в мягкой обложке все знают, как красивы вампиры, но увидеть кого-то из них вживую — совсем другое. Фигура словно изваяна резцом искусного скульптора, движения как в балете, музыка в каждом слове. Глаза притягивают — именно так они ловят свою добычу. Долгий взгляд, несколько тихих слов, прикосновение, и вы становитесь закуской вампира.

Все это, однако, я знала только в теории, от которой вряд ли мог быть какой-то прок при реальной встрече в Бодлианской библиотеке.

Единственный вампир, с которым я более или менее близко общалась, работал на швейцарском ускорителе элементарных частиц. Джереми, голубоглазый блондин с заразительным смехом. Переспав со всем Женевским кантоном, он принялся за Лозанну. Я старалась не задумываться, что он делает с этими женщинами после того, и упорно отвергала его настойчивые предложения пойти выпить. Джереми я всегда принимала за типичного представителя его вида, но по сравнению с тем, кто стоял перед мной сейчас, он казался неуклюжим молокососом.

Этот, учитывая даже, что я смотрела на него с галереи, был значительно выше шести футов. Широкие плечи, узкие бедра, стройные мускулистые ноги. Кисти рук поражали своим изяществом — даже странно было, что они принадлежат такому атлету.

Я смотрела на него, а он на меня. Глаза, казавшиеся на расстоянии черными, сидели под такими же черными густыми бровями, одна из которых была вопросительно выгнута. Надбровные дуги смыкались с высокими скулами. Единственной мягкой чертой на этом безупречно правильном лице был большой рот, такой же неуместный, как и тонкие пальцы.