Книга На краю архипелага - Артем Каменистый

Та расселина… встреченная на первом перекрестке. Они тогда свернули направо. А что, если налево тянется тот самый путь к нужной протоке? Это придется проверять. Но, вспоминая вчерашние блуждания, он морщился от одной мысли насчет повторения. Надо хоть на скорлупе кокосовой нацарапать их путь, чтобы не запутаться самим. И если дальше будет такой же лабиринт, то быстро его не пройти. И вообще – не факт, что это верный путь.

Нетерпеливый Снежок, первым выбравшись на берег, помчался к ближайшей пальме, схватил крупный кокос, поднял над головой:

– Вот! Валяются! И много! Если кокосы валяются, то диксов, наверное, нет. Они бы их съели. Они всегда съедают все, что на земле валяется.

– От нас не отбегай, – приказал Макс.

– Да знаю я – недалеко ведь, у всех на виду.

– Когда я был здесь в последний раз, диксы бегали толпами, – равнодушно произнес Бродяга, сворачивая вокруг пальмы ременную петлю. Начав карабкаться наверх, добавил: – Хотя вы, наверное, ничему из того, что говорю, не верите.

Макс не успел ответить чудаку – тот забрался слишком высоко, а повышать голос не хотелось.

Сверху один за другим упало несколько недозрелых кокосов. Молниеносно спустившись, Бродяга поднял один из них, бамбуковым шилом проколол две дырочки на следах от черенка, присосался с подчеркнуто блаженным видом.

– Мы тебе верим, – наконец произнесла Дина.

Бродяга, протянув ей второй кокос, улыбнулся:

– Ты, может, и веришь, а другие за психа считают.

– Ты и есть псих, – без улыбки сказал Макс. – Но все равно верим, иначе нас бы здесь не было.

– Не-э-э-эт! Мы здесь потому, что ты упрям как осел. Пока на своем не настоишь, не успокоишься. А по поводу доверия: оружия мне так и не дали.

В этом Бродяга был прав: ружья у Макса и Тучи, револьвер у Дины. А ведь этот парень самый старший из них.

– Ну извини. Сам понимать должен: ты бродишь где хочешь, нигде подолгу не задерживаясь. Сегодня с нами, а завтра где будешь? Кто же тебе даст ружье или нож? Ты не свой, ты – чужак. И никогда не будешь своим при таком характере.

– Откуда знаешь?

– Да все знают – не зря тебя Бродягой прозвали.

– Верно. Но знаешь ли – возраст начинает давить на пятки. Решил вот остепениться. Примете?

– Не знаю. Посмотрим. Лично я не против. Лишь бы ты опять не подался искать непонятно что.

– То, что я ищу, – было на этом острове. Сейчас нет, но мало ли… Если вы сюда переселитесь, то я с вами. Держи кокос – я сегодня не жадный.

Макс, пробивая отверстие кончиком ножа, поинтересовался:

– А правда, что ты влюбился в портрет царицы бронзовых людей?

– Враки, – как-то неубедительно ответил Бродяга.

– Но портрет есть?

– Есть…

– Покажешь?

– Может, для начала дойдем до города? Он вообще-то там. Или ты решил прямо под этой пальмой поселиться?!

– Да нет. Просто если нами кто-то заинтересовался, то должен показаться – попробовать напасть. Лучше, чтобы это здесь произошло, а не в зарослях.

– Дикс бы давно напал, а ящеров здесь нет.

– Уверен?

– Теперь я ни в чем не уверен. Давно здесь не был.

Максу уже доводилось бывать на Большом острове, но гораздо южнее. Там полоса пляжа была гораздо скромнее – кустарники вплотную подступали к ожерелью пальм. Здесь простора больше, но это не радует – если кто-то засядет в зарослях, обзор у него выйдет великолепным.

Сами кусты оказались похожими на те, что росли южнее, – на вид ничем не отличались. Но вот невысокие пальмы, встречающиеся на небольшом удалении от береговой полосы чуть ли не на каждом шагу, незнакомы. Вообще не похожи на кокосовые или на те, которые растут возле болота. Стволы формой будто бутылки, кроны куцые, листья какие-то чахлые, грязные на вид.

На вопрос Макса Бродяга ответил четко:

– Эти пальмы ни на что не годятся – нет в них ничего съедобного. А вот те, что возле подножия холма растут, – очень полезны. Наверху там что-то вроде фиников, только не такие сладкие, и косточки съедобные – как орешки длинные. И сок можно собирать – свежий пить приятно, а перебродивший с ног валит. И еще скорлупу от косточек лекарь варил подолгу и отвар раненым давал.

– Зачем?

– Не знаю. Наверное, чтобы вылечились. Видишь вон те высокие пальмы?

– Которые тройкой растут?

– Ага. Вот если в ту сторону пойти, там будет полным-полно совсем мелких пальм – ствола почти нет, будто комнатные карлики. Бронзовые люди листья собирали, вырезали сердцевину, сушили, дробили и что-то вроде каши варили. На вкус ничего, особенно если приправить водорослями. Но лучше мясом свинок или ящеров: вообще вкуснотища.

– А где тот бой был, в котором бронзовых людей поубивали?

– Так мы по местам этого боя как раз идем – кратчайшая дорога от кораблей к городу.

– Не вижу я никаких следов боя.

– Макс, времени много прошло. Что ты хотел увидеть? Ржавый танк на бетонном постаменте и табличку «Слава героям»?

– Должно же хоть что-нибудь остаться.

– Если хочешь, поищем в траве, среди кустов. Наверняка не все кости диксы растащили, да и вещи должны быть. Только заросли густые, а нас мало. Уверен, что хочешь целый день убить, собирая здесь рухлядь? Учти – я ведь не знаю, где и кто погибал. Даже место, где, наверное, сундуки остались, не запомнил. Уж прости – не до того было. Бежать пришлось сломя голову, не оглядываясь.

– Ладно, потом найдем. Если все хорошо будет, обыщем заросли. С такой работой даже дети справятся.

Через сотню шагов слева показались остатки хлипкой бамбуковой изгороди. Бродяга пояснил:

– Там чуть дальше озерцо выкопано, из которого воду для полива брали.

– А сами огороды где?

– У подножия холма, чуть дальше. Хочешь проверить?

– Если время будет – обязательно. Вдруг там что-нибудь сохранилось.

– Так давай чуть в сторону повернем, чтобы прямо по их краю пройти, – заодно и посмотришь.

– Это нас не задержит?

– Нет. Тропа все равно заросла, и разницы нет, где шагать.

– Тогда давай.

Снежок, ухитрявшийся поспевать глазами и ушами повсюду, вдруг нагнулся, поднял плоскую темную палку, удивленно замер:

– Ух ты!

Бродяга, мгновенно все поняв, довольно произнес:

– Вот и первый привет после того боя.

В руках мальчишки был короткий грубый меч. Толстое лезвие, простенькая крестовина, растрескавшиеся деревянные накладки на рукояти. Металл потемнел, местами покрылся зеленью.