Книга Клуб знаменитых убийц - Шарлин Харрис

— Так он писатель? — переспросила она. — Тогда понятно, почему он такой зануда.

Я недоверчиво уставилась на нее. По первому впечатлению Робин Крузо ничуть не походил на зануду.

Впрочем, для того чтобы нагнать скуку на Лизанну, особого занудства не требовалось. Однажды, когда я заскочила в ее контору оплатить счета, она поделилась со мной своими проблемами.

«Даже когда мужчина мне нравится, если мы встречаемся с ним некоторое время, он начинает меня утомлять, — призналась Лизанна. — Мне больше не хочется делать вид, что он мне интересен. И в конце концов я прошу его оставить меня в покое. Это ужасно грустно», — со вздохом добавила она и сокрушенно покачала очаровательной головкой, украшенной темными блестящими локонами.

Именно по этой причине красавица Лизанна до сих пор не вышла замуж, жила в крошечной квартирке неподалеку от своей конторы и каждый день ходила обедать к родителям.

И даже Робин Крузо, автор леденящих душу историй, которыми зачитывалась вся страна, не сумел избежать общей участи. Лизанна по-прежнему выглядела апатичной и даже слегка сонной.

Тем временем мастер захватывающей интриги вновь оказался рядом с предметом своих вожделений.

— В какой части Лоренсетона вы поселились? — осведомилась я, сознавая, что обязанность поддерживать светскую беседу лежит именно на мне.

Лизанна, рассеянно улыбаясь, вновь погрузилась в мир сладких грез. Ее знаменитый воздыхатель, похоже, начал сознавать, что все его попытки покорить сердце провинциальной сирены обречены на поражение.

— На Парсон-роуд, — последовал ответ. — В очаровательном уютном таунхаусе. Правда, пока я живу по-походному. Вся моя мебель прибудет только завтра. Лучшего места я и желать не мог. Конечно, это не слишком близко от университета в Атланте, где мне предстоит преподавать. Но я так соскучился по тишине и покою. И арендная плата весьма умеренная.

Я едва не подскочила от радости.

— Этот таунхаус принадлежит мне, — сообщила я, с трудом скрывая ликование. — Точнее, моей маме. Я тоже там живу. И по совместительству выполняю обязанности менеджера.

Мы принялись оживленно обсуждать столь невероятное совпадение, однако, взглянув на часы, я была вынуждена прервать разговор. Джон Квинслэнд, встретившись со мной взглядом, сделал многозначительное лицо. Настало время открывать заседание. Мне следовало привести себя в полную боевую готовность.

Я огляделась вокруг, пересчитывая собравшихся по головам. Джейн Ингл и Лимастер Кейн, вошедшие в комнату почти одновременно, болтали друг с другом у кофейного столика. Джейн, всю жизнь проработавшая школьной библиотекаршей, ныне удалилась на покой, но иногда подменяла заболевших сотрудников как школьной, так и городской библиотек. Она обладала на редкость острым для старой девы умом и специализировалась на убийствах Викторианской эпохи. Свои серебристо-седые волосы она неизменно собирала в пучок на затылке. Брюкам доступ в ее гардероб был заказан раз и навсегда. С виду Джейн казалась нежной и изысканной, как старинное кружево. Но годы, проведенные в обществе школьников, закалили ее характер, и она дала бы сто очков вперед любому сержанту морской пехоты. Маделин Смит,[5]юная, прелестная и соблазнительная шотландская отравительница, стала для пожилой библиотекарши настоящим идолом. Это наводило меня на мысль о том, что в прошлом Джейн, возможно, скрываются некие пикантные эпизоды.

Лимастер был единственным цветным членом нашего клуба. Этот статный бородатый мужчина среднего возраста владел собственной химчисткой и питал особый интерес к совершенным в шестидесятых и семидесятых годах убийствам по расистским соображениям. Он сделал весьма содержательный доклад о группе «Зебра» в Сан-Франциско и теперь работал над делом Джонса-Пьяджентини.

Последним явился Перри Эллисон, сынок Салли. Не сказав никому ни слова, он плюхнулся на стул. Перри не входил в число постоянных членов клуба, но, к моему величайшему неудовольствию, удостоил своим присутствием два последних заседания. Я и на работе была сыта этим типом по горло. Правда, должна признать, что Перри оказался не таким уж дремучим невеждой. Он проявил редкостную осведомленность по части серийных убийств на сексуальной почве и выложил уйму кошмарных подробностей относительно дела «Зеленой реки»[6]и Хиллсайдских душителей.[7]

Гиффорд Доукс стоял в стороне, ни с кем не вступая в беседу. Он всегда молчал, точно язык проглотил, за исключением тех случаев, когда приходил на заседание в обществе своего друга Рейнальдо. Больше всего на свете Гиффорда интересовали массовые убийства, причем он не видел особой разницы между холокостом и резней в День святого Валентина. Главное, были бы горы трупов и реки крови. Похоже, подобные картины действовали на него возбуждающе.

Надо сказать, в большинстве своем мы вступили в клуб с одной-единственной целью — развеять скуку и внести в свою жизнь некоторое разнообразие. Разговоры об убийствах приятно волнуют нервы и способствуют выработке адреналина. Согласитесь, вряд ли найдется человек, который, увидав в газете статью о каком-нибудь жутком убийстве, не набросится на нее с жадностью. Но Гиффорда, судя по всему, привели в клуб совсем другие причины. Наверняка он воображал, что на заседаниях мы тешим воспаленное воображение, любуясь фотографиями окровавленных тел и с удовольствием обмениваясь ими. И теперь он терпеливо ждал, когда мы проникнемся к нему доверием и допустим к лицезрению подобных шедевров.

Когда Гиффорд привел с собой Рейнальдо, мы не знали что и делать. Как к нему относиться: как к другу или как к бойфренду Гиффорда? Что ни говорите, это не одно и то же. Так что, когда Рейнальдо присутствовал на наших встречах, все мы немного нервничали. В особенности Джон Квинслэнд, который в качестве президента считал своей обязанностью побеседовать с каждым гостем.

Мэми Райт так и не появилась. По крайней мере, я ее нигде не видела.

Тем не менее она была где-то здесь. Ее машина стояла на стоянке. К тому же Мэми успела расставить стулья и приготовить кофе. Как я уже упоминала, эта особа не пользовалась моей симпатией. Однако ее отсутствие начало меня беспокоить, причем до такой степени, что я решила ее разыскать.

Я уже сделала шаг к дверям, когда в комнату вошел муж Мэми Джеральд. Вид у него был до крайности недовольный, под мышкой он держал портфель. Сама не знаю почему, но я поступила более чем странно: проскользнула мимо него, ни словом не обмолвившись о том, что направляюсь на поиски его жены. Наверное, меня отпугнула злобная физиономия Джеральда. А может, я чувствовала себя идиоткой, которая тревожится по пустякам.