Книга Соседи - Николай Николаевич Задумкин

Днем деревенские все чаще стали видеть Знобишина в среднем окне, под пылающей костром, еще не склеванной вороватыми воробьями, рябиной. Даже обедал он иногда на подоконнике, боясь просмотреть на деревенской улице что-то значительное.

Почти каждый день Николай Петрович видел проезжающую скрипучую телегу пятнадцатилетнего возчика Леньки, дремучего, взъерошенного Улья, бригадира Нюшку Строгову. И, конечно, Варакина, который за полгода «сидячей и ползающей жизни» ни разу не бывал далее крыльца. Выползет он с топором на улицу, дверь дома оставит открытой и так ловко начнет колоть дрова, что только диву даешься. Правой рукой помахивает топором, а левой метко швыряет поленья в открытую дверь. Взмахнет и швырнет, швырнет и взмахнет… Снайпер! Николай Петрович дивовался неунывающему соседу. Уж очень легко переносит тот отрешение от колхозных забот. Улей же, видя трюки Варакина с дровами, гудел:

— Ха, артист-то наш, а?

Как-то Знобишину всю ночь не спалось. Перед утром он встал, оделся, покурил у окна и на рассвете вышел на крыльцо. Скованную морозом землю уже несколько дней припорашивало первой декабрьской крупой. Тихо стыла деревня. Лишь из-за околицы, со скотного двора, доносилось ленивое дзеньканье цепных привязок коров.

Вдруг до слуха Знобишина донеслось легкое поскрипывание снега. Со стороны колхозных сараев ко двору Варакина крадучись шел человек. Николай Петрович выдвинулся к углу, притаился, прощупывая глазами уже чуть тронутую рассветом ночь. Незнакомец нес на плече огромный пестерь сена. Вот он подошел к хлеву, ворота осторожно скрипнули, в хлеву тяжело вздохнула корова, и опять над Ельниками воцарилась стылая тишина.

Дрожь тронула напрягшееся тело Знобишина: «Варакин?! Сучий сын… Паразитом решил жить… Боится, что пенсии лишат. Еще и сенцо для своей коровки приворовывает… Расчет верен: кто на неходячего подумает…» И Николаю Петровичу вспомнился надоевший вопрос Варакина: «А в правлении о повышении пенсий ничего не толковали?» «У бога пусть просит надбавки, подлец. И Улей — хорош мудрец, знает, но помалкивает. Соседушки!»

Горькая обида, как острый нож, вонзилась в доверчивое, обманутое сердце Знобишина.

6

— Ох, и задал ты мне задачу, Николай Петрович, — признался председатель Федор Губарев, выслушав сообщение Знобишина. — Положим, ты прав: Варакин симулянт, но как это доказать?

— Но мне-то ты, Федор, веришь?

— Верю, но этого мало. Поверят ли колхозники? Скажут, поблазнило на старости Знобишину. Чего доброго, в клеветники запишут. Варакин, знаешь, и причину выищет.

— На это он мастак.

— То-то.

— А если докторам доложить: мол, так-то и так-то, перепроверьте.

— Наивный ты человек, — проговорил Федор Губарев. — Не всякий и доктор так легко распишется за свои промахи, если даже и поверит нам. Нет уж, сами будем своих негодяев выводить на чистую воду.

— Хорошо, Федор. Не я буду, если не допеку Афиногешку, — ответил Знобишин. — Уж очень больно он меня ранил, подлец. В самую середку нож всадил. И как я раньше его не раскусил… Дружком прикидывается. А Улей-то, Улей, ох, нейтрал…

Вернувшись домой, Николай Петрович залез на печь. Хотя его знобило, но на душе стало как-то полегче. Это от того, что поделился своим открытием с председателем. Лежал он и думал, как повести наступление на своих соседей. Жизнь прожил бок о бок с Варакиным, а не предполагал, что он может решиться на такое.

Невеселые мысли Николая Петровича прервала бригадир Нюшка Строгана.

— Есть кто живой? — услышал Николай Петрович ее голос.

— Есть, есть, Нюша, — ответил Знобишин, слезая с печи. — Зябко что-то, по пояснице вроде бы мураши бегают туда-сюда.

— А я, дядя Коля, думала, ты выручишь…

— В чем?

— Да силоску некому открыть. Силос скармливать разрешили. Доярки уж так обрадовались… Выходит, зря я тебя побеспокоила.

— Ладно, ладно, егоза, ведь знаешь, что пойду, раз с печи слез.

— Я так и знала, — улыбнулась Нюшка.

Земля, которой была закидана силосная траншея, смерзлась до крепости камня. Лом, ударившись, отскакивал от нее. Немало пришлось попотеть Знобишину, прежде чем он добрался до силоса. Но, сделав дело, Николай Петрович успокоился. И что удивительно, его перестало знобить. На время он забыл даже о Варакине и сегодняшнем разговоре с председателем Федором Губаревым. Но Варакин сам напомнил о себе. Когда Николай Петрович шел мимо его дома с лопатой и ломом на плече, в окно раздался стук.

— Заходи покурить, — донесся до него голос соседа. — Старых друзей негоже обегать.

Словно неведомая сила на миг пригвоздила к тропинке Знобишина. С минуту он стоял молча, потом решительно шагнул к крыльцу варакинского дома, снял с плеча лопату, лом и не спеша вошел в дом.

— Проходи, проходи, сосед, — пригласил Варакин.

Николай Петрович так же молча прошел в передний угол, свернул козью ножку, хлопнул рукой по карману телогрейки:

— А вот спички забыл.

— Возьми там, на шестке, — кивнул Варакин.

— Принеси сам. Как это я буду в чужой кухне шастать.

— Ты чего это смеешься надо мной, — встрепенулся хозяин дома. — Ох-хо-хо, немощь моя…

— Нет, это ты, сукин кот, надо мной… над всеми нами насмехаешься! — хлопнул рукавицами по столу Знобишин. — Нечего притворяться!

— Как это понимать?! — Варакин даже привскочил с лавочки, но, опомнившись, быстро опустился на нее.

— Ага, видишь, выдал-таки себя, — овладев собой, тихо, но твердо произнес Николай Петрович. — По правде сказать, еще на днях заприметил тебя с сенцом колхозным.

— А дальше? — уже тоже спокойно спросил Варакин.

— Судить тебя надо, Афиноген, вот что дальше.

— Это за что же?

— За обман, за воровство.

— Не пойман — не вор. А обман — докажи. Я же свое докажу, вот они, справки-то докторов.

— И не стыдно тебе?

— Чего ты костопыжишься, Петрович? Чего тебе надо? Хватит, поломили мы с тобой в колхозе.

— Ты меня не тронь. Я вот только что сейчас ломил, а ты… Эх, сосед, сосед…

— Ладно, не кипятись. Давай посидим рядком да поговорим ладком. У меня и бутылочка, кстати, давненько простаивает. Можно все по-хорошему уладить, без шумихи…

— Меня ты не купишь, — отрезал Николай Петрович, сгребая со стола рукавицы. — От своей совести, если она еще в тебе есть, не откупишься выпивкой. Посмотри на старух, что