Книга Млечный Путь № 4 2021 - Далия Мейеровна Трускиновская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сидеть до скончания века в семеновской квартире я не могу. Да и Семенова хорошо бы отыскать. Если он сейчас - Одиссей, то где-то очень хорошо спрятался. Одиссей был хитрый.
И вдруг перед глазами возникло лицо, возник и прирос к моим зрачкам умный и пронзительный взгляд прищуренных глаз того странного художника. Того, что малевал причудливые искаженные лица и рогатые головы на набережной. Древняя восточная мудрость была в этом взгляде. Нам, как-бы-европейцам, да еще горожанам, этого не понять.
Я понял - он меня зовет.
Что-то такое это человек знал про меня - про мою синюю футболку и солнечные очки. Они тогда возникли, словно по волшебству. Может, он догадается, где искать Одиссея?
У него какие-то непонятные способности - и, возможно, именно это мне сейчас требуется.
Выписывая по городу кренделя и вензеля, озираясь и постоянно перебегая на другую сторону улицы, я направился к набережной. Время еще не позднее - может, ему нужен как раз этот теплый вечерний свет? Хоть и не с натуры он пишет, но кто этих художников разберет?
Это был, видимо, один из последних солнечных дней ускользающего лета. Один из последних жарких. Потому-то набережная даже в такое время была полна народа. Люди развлекались или просто грелись, сидя на лавочках и подставив лица солнечным лучам. Чуть ли не у всех в руках были стаканчики или вафельные конусы с мороженым.
Я шел, глядя по сторонам и невольно делая стойку на каждый мольберт. Восточного мудреца с рогатыми головами пока не было.
Там, впереди, подальше, была устроена купальня, из-за которой городские власти тронулись рассудком: то разрешали там купаться, то запрещали. Я был уверен, что сейчас, невзирая на запреты, молодежь с хулиганским весельем плещется в воде и наперегонки уплывает к другому берегу.
Даже позавидовал - хорошо быть молодым и беззаботным, плавать, показывая девчонкам свою лихость и силу, ох, хорошо...
А было такое в моей жизни? Чтобы девчонка, сидя на парапете, следила за моими подвигами и тихо гордилась: мой-то лучше всех?
А ведь не было.
Учеба сожрала лучшие месяцы и годы. Я думал - это правильно, и потому совсем одичал. Даже летом подрабатывал в компьютерной фирмочке, был приставлен к железу. В результате я стал винтиком в сложной машине. Винтиком по имени Михаил. Теперь я больше не Михаил, но нет тех девчонок, ради которых стоило бы стараться.
Вместо мольберта я увидел знакомое лицо.
На лавочке сидела Вероника и следила за стайкой детишек. На сей раз она была без очков - видимо, надела линзы.
Специально для малышей на асфальте был нарисован лабиринт, и они играли в непонятную мне игру, прыгая по дорожкам из квадратов, желтых и красных. Я понял, что безнадежно отстал от жизни. В годы моего детства такого не было, а потом как-то так вышло, что я с детишками дел не имел, разве что иногда в троллейбусе уступал место мамаше с детенышем.
И вдруг я угадал, который из малышей - ее сын.
Не умею определять детский возраст. Теоретически парню могло быть от четырех до семи.
Он подбежал к Веронике, и она его напоила из пестрой бутылочки. Потом поцеловала в щеку. И, наконец, дала ему игрушку - радиоуправляемую машинку. Ребенок погнал эту машинку вперед и вперед, но не рассчитал - она подъехала к лестнице слишком близко, не удержалась и заскакала вниз по ступеням. Решив, что машину еще можно спасти, ребенок побежал за ней, споткнулся и скатился в воду.
Там, я знал, не слишком глубоко. При мне взрослые мужчины доставали оттуда сегвей - так вода была им по грудь. Но - ребенок...
Вероника с воплем бросилась спасать сына. И точно так же, споткнувшись, свалилась в воду.
Ребята, сидевшие на парапете с мороженым, прыгнули в реку первыми. Пацаненок даже не успел нахлебаться воды. Его-то вытащили без проблем, а вот с Вероникой пришлось повозиться. Она, видимо, с перепугу как-то обмякла и потеряла власть над собственными ногами. Я спустился к реке и просто втянул ее на лестницу, как мешок с картошкой.
Хорошенькие тоненькие девочки уже утешали мальчишку и кормили его мороженым. Оказалось, они его знают.
Вероникиного сына звали Славиком.
Потом мокрые мама с сыном сидели на ступеньках и обсыхали. Я сел рядом. Почему-то не хотелось оставлять эту женщину - за ней не присмотришь, она еще во что-то влипнет.
- Я линзы в воде потеряла, - сказала Вероника. - С ними купаться нельзя. А без линз или очков я ничего не вижу.
- Плохо, - ответил я.
- Плохо, - согласилась она. - Вы бы не могли мне вызвать такси?
- Могу, конечно. А где ваша сумка?
Чего и следовало ожидать! Сумка с лавочки пропала. На этой прекрасной набережной, кроме художников, велорикш, мороженщиц, бродячих акробатов и музыкантов, водится ворье. Обычно они "своих" не трогают, больше промышляют по туристам. Но вот польстились на сумку с детскими шмоточками.
- Домой я вас со Славиком доставлю, - сказал я. - А вот как попасть в квартиру без ключей?
- Ключи у соседки есть... Когда я по вечерам занята, она смотрит Славика...
- Ну, хоть что-то. Если не секрет, где вы работаете?
- В нашей филармонии. Я на флейте играю. Концерты, репетиции, в театр нас тоже приглашают... А сейчас лето, нас отправили в отпуск.
И тут я услышал соло флейты... коротенькое соло, печальный голос женщины, все потерявшей... Брамс? Точно - Брамс?..
Нужно дома найти эту симфонию, чтобы убедиться!
Откуда в голове взялись вообще эта фамилия, Брамс, я не знал - но даже не удивился. В последнее время то и дело возникали всякие музыкальные имена.
Откуда дома симфония - тоже непонятно, но она где-то там есть... Винил?..
Я знал - есть фанаты винила, которые не просто хранят дома грампластинки, но и где-то добывают новые модели проигрывателей. У меня никогда ни одной пластинки не было. Сперва - кассеты, потом - диски, потом - флешки... и все это какое-то ненадежное. Хотя и пластинка ведь портятся, ломаются, покрываются царапинами.
- Брамс, - сказала Вероника.
Я кивнул.
И тут же стал вызывать такси.
Наша набережная чем хороша - на ней нет домов с
