Книга Ешь. Молись. Разводись - Элен Блио

родителям, и я сразу получила нагоняй.

За то, что пою детей кофе. За то, что они едят непонятные сэндвичи, и за…

— А это что такое?

— А это маме дядя подарил.

Капец.

Марго не может язык за зубами держать. Никите пофигу, он сразу на второй этаж бежит, где у него старенький компьютер есть.

— Дядя? Подарил? Миля? — блин, мама и называет меня так же, как бывший! Противно!

— Ма-ам…

— Так, Рита, иди на улицу, там дед тебе хотел что-то показать, потом переоденешься, иди.

Остановить дочь нет никаких шансов. Придётся быть с маман один на один и принимать удар.

— Мам… не начинай, а? Мы просто пили кофе, какой-то мужик стоял в очереди.

— Мужик? — мама кривится, не любит это слово. Блин.

— Мужчина.

— И подарил пирожные? Они семьсот рублей стоят!

— Вот такая я, не дешевая женщина. Один меняет на балерину, зато другой — пирожные за семьсот рублей.

— Перестань. Твой Олег…

— Мама, стоп.

Мама знает, что я не буду слушать в очередной раз её мнение обо мне и моём почти бывшем муже. А мнение у мамы самое простое — не рубить с плеча, перебесится и вернется, но нужно держать руку на пульсе. И стараться быть рядом.

— Куда ты собралась, Милана? Ты совсем уже?

Боже, в этом вся мама, ну просто вся! Она много лет проработала начальником, пусть почтового отделения, но всё-таки. А до этого так же много лет преподавала в ВУЗе, там делала карьеру, там писала кандидатскую и, конечно, тоже привыкла командовать.

Эти свои командирские замашки она, разумеется, всегда проверяла на близких. На папе, на брате. И больше всего на мне.

Самое интересное, что я больше всех всегда сопротивлялась.

Папа привык, что мама может как танк, сейчас он уже смирился и умеет лавировать. Братец у меня — мамкин пирожочек, который стал пирожочком своей жены.

А вот я всегда старалась жить не маминым умом, а своим. И мама считает, что мой разлад с Олегом как раз следствие этой моей глупой самодеятельности.

— Делала бы так, как я говорю, Олег бы сидел как приклеенный.

Я, по мнению мамы, слишком сильно мужа отпустила. Позволила ему много свободы иметь. Может, мама и права.

Да, я понимаю, что в том, что муж изменил может быть и моя вина.

Просто больно очень. Еще очень больно.

Еще свежи воспоминания о наших совместных ужинах, о вечерах за разговорами, о том, как мы искали вместе очередную статуэтку в коллекцию и радовались, когда могли сбить цену.

И воспоминания о ночах тоже свежи.

И тут боль просто адская, потому что я понимаю, что Олег спал со мной и с ней. Одновременно. И это так… грязно, что зубы сводит.

Мерзко.

Постоянно хочется вымыться с мылом.

А в голове крутится предательская мысль — что, если я больше никогда, ни с кем не буду заниматься сексом? Мне всего тридцать семь! Неужели больше НИКОГДА?

От мамы стараюсь уехать быстро.

Некогда мне выслушивать. Да, я плохая жена, плохая мать, плохая дочь.

Зато я хорошая Милана для Миланы сейчас. И хочу такой остаться. Хорошей для себя.

Мне нужна эта поездка и я поеду!

Не знаю какое лихо несёт меня снова в «Азбуку». Еще один раф? Еще одна калорийная бомба?

Или мне просто хочется представить, что там я снова встречу этого шикарного мужика? Ну… просто встречу!

Просто хочу почувствовать себя немного женщиной.

Почему бы и да?

— Два рафа в сутки, не много ли?

Ох ты ж божечки…

Глава 4

— Добрый день.

— Прекрасный, я бы сказал. Можно нам два рафа? — он встаёт передо мной и протягивает карту баристе, сам смотрит на меня, — Что-то еще желаете? Сэндвич, пирожные, шоколад?

— Вообще-то, это должен предложить официант, вы его хлеб отбираете. — улыбаюсь, потому что мне почему-то очень хорошо. — Спасибо, на этот раз только кофе.

И кофе не уверена что влезет, потому что мама заставила меня съесть борщ.

Но я так рада, что интуиция меня привела обратно в эту «Азбуку» к этому кафе!

Мой незнакомец приглашает меня сесть за столик, выбирает в углу, у окна.

Что ж…

— Вы одна, без детей?

— Дети остались на даче.

— Значит, вечер свободен?

— Увы, вечер занят. — пожимаю плечами, он усмехается.

— Та же история. Но… это же не последний вечер, правда? — говорит и разводит губы в широкой улыбке.

Улыбается он ух как. У меня щёки начинают гореть.

Да, в смысле? Я ж не стыдливая девственница? Что такое с моим организмом? Почему на этого мужика он реагирует всеми рецепторами? Или чем мы там реагируем?

— Арсений.

— Красивое имя.

Интересно, обязательно говорить своё? Или надо поломаться?

Он приподнимает бровь. Одну. Божечки — стандартная фишка всех ловеласов.

А я тоже, кстати, так умею!

Отвечаю тем же, приподнимаю свою.

— Предпочитаете остаться прекрасной незнакомкой? Предпочитающей иногда калорийный раф?

— Мила.

— Мила — это Людмила? — он как-то странно на меня смотрит, или мне померещилось?

— Мила — это Милана.

— Милана, — А вот теперь улыбается, даже вроде с облегчением, неужели триггер на имя Людмила? — Возвращаю комплимент, имя красивое. Так что, Милана, сегодняшний вечер занят, а какие планы дальше?

Говорить или нет, что я еду в Питер?

Может, не стоит?

— Планы… планы есть.

— Увы, я ближайшую неделю тоже занят, но мне очень хотелось бы увидеть вас еще раз, Мила.

Прямо очень хотелось? Интересно.

Интересно, что бы сейчас сказал Олег? Что я совсем потеряла стыд и начинаю знакомиться в