Книга Пари - Алла Володина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мам, пап, я в зал!
– Ты ж вчера была…
«Папа, блин, точно. Типа была. Ладно… А так?»
– Ну была, но я ж ещё вчера сказала: не всё сделала, что обычно. А ещё я так наелась, что надо немного растрясти.
– Дочура, на полный желудок нельзя заниматься, может быть заворот кишок. Я тебе как врач говорю, а я в этом кое-что понимаю. Знаешь, сколько таких «спортсменов» перевидал и прооперировал?
– Па-а-ап, ну пожалуйста!
– Миш, пусть идёт. Пока хочет тренироваться, пусть тренируется.
«Спасибо, мама. Ты понимаешь, как это – быть жирной, а потом похудеть и держаться».
9
«В зале народу чё-т мало. Весна, всем не до зала. Зато „эллипс“ свободен, а то в этой качалке всего два „эллипса“ и две дорожки. На фига им четыре велика? Бесполезная шняга. Хотя всё понятно: качалку строили для братвы, ещё в девяностые. Это тебе не модный спортзал с бассейном и всякими, там, саунами. Скажите спасибо, что не в подвале и окна есть. Женскую раздевалку сделали полгода назад, и за это – наше вам с кисточкой.
Блин, тяжко ходить. Медленно начну, а там поглядим. Висеть тут три часа сегодня не получится. А АраГор, интересно, пришёл или нет? Скорее всего, во второй комнате, с брусьями и штангой ошивается. Опа! На становую пришёл. Значит, тут. А с ним – такой симпатичный, накаченный, волосы чёрные с каре. И как Артём не боится с ним ходить? На его фоне он ещё более стрёмно выглядит… Не смотрит на меня. Всё равно надо красиво ходить. А то как муха туплю. Давай, девочка, спину ровно! Ровно спину!..
Закончил упражнения и пошёл обратно в ту часть. Ну блин. Может, слезть, пойти туда руки сделать? Тренажёр там стоит. Ладно, ещё минут десять похожу и слезу. Они же домой не собираются пока. Это, по ходу, первый подход был, ещё два минимум… Опять вышли, болтают. Мальчик этот чернявый, конечно, хорош. Но лицо невыразительное, среднестатистическое такое. Почему Артём ко мне спиной стоит? Всегда спиной к кардиотренажёрам?.. Закончил подход! Опять сейчас уйдут. Повернулся! Заметил! Машет! Помашу в ответ, конечно, ещё улыбку до ушей. Мою фирменную „американскую“ улыбку. Сюда идёт! Надо на „эллипсе“ красиво, прямо с вылетом бедра…»
– Алла, привет!
– Привет! Всё-таки дошёл до зала?
– Да мы вроде регулярно ходим. Как ты, давно пришла?
– Минут двадцать назад. Сегодня свою обычную тренировку уже не успею: она в целом часа три. Сегодня по короткой программе. В десять качалка закрывается.
– Алла, ты меня поражаешь! Три часа в зале – это сильно! Полтора-два, с отдыхом по три минуты между подходами еле выдерживаю! С другой стороны, я только начал ходить, может ещё раскачаюсь!
Качок с каре повернулся:
– Тёмыч, пошли, долго отдыхаем.
«На меня друг его даже не посмотрел, не подошёл, через весь зал вопит. Я ему не интересна совсем? Хм».
– Иду, Сань! Видишь, красотка, на тебя отвлёкся совсем, тренер ругается!
– Иди, Тёмыч, подход сам себя не сделает!
«Иди-иди. Дружбан извёлся».
– Язык у тебя острый! Пошёл, ещё поболтаем, надеюсь!
«…Да, что-то меня прям вштырило. Всё болит, каждый подход как в последний раз. Вот и замечательно! Стимул делать хорошо и красиво никогда не помешает… Дядя Вова уже выгоняет всех, свет гасит. И отец будет брюзжать: „Чего так долго?..“ Парни, наверное, уже переоделись, интересно? Ни разу до этого момента не жалела, что выход женской раздевалки теперь не через мужскую. Ха-ха».
– Алла, поздно заканчиваешь!
«Ой! Напугал! АраГор на детской площадке сидит. Попивает протеин, что ли? Между моим подъездом и качалкой – раздолбанная пустынная детская площадка, помойка и два бомжа. Женский выход прямо упирается в эту грёбаную площадку».
– А я думала, ты ушёл. Даже не попрощался!
– Как я мог? Во-первых, не сказать тебе до свидания и не обнять тебя на прощание. А во-вторых, в такую темень отпустить тебя одну домой.
– Ты прикалываешься? Мой подъезд отсюда в ста метрах. Меня отец с балкона уже полчаса пасёт.
– Значит, папа не будет волноваться, что ты идёшь одна. За такую красотку грех не волноваться.
«Это он меня сейчас за руку взял? А пацаны его ушли-уехали, что ли? Приятно, даже не особо навязчиво. А чего эсэмэс не написал, чего ждёт? Я бы раньше вышла. Погуляли бы немного. Или гулять не хочет? Если ждал, значит, хочет. Взрослый. Двадцать лет – это взрослый. Помойка… подъезд».
– Привет, Лёш, Свет!
– Алька, привет!
«Лёшка – краш моего детства. Он намного старше, конечно, ему сейчас должно быть двадцать… двадцать четыре! Точно. Они со Светкой – с четвёртого, уже года два как встречаются. А Светка моя ровесница почти, девятнадцать в том году стукнуло. Но она, конечно, фифа: блондинка, грудь большая торчит, рост лошадиный… Артём на неё даже не посмотрел. Обнял меня за талию. Чего ноги так трясутся? Перетрен?»
– Тебе как больше нравится, чтобы я тебя называл?
«Так близко к уху. И в шею дышит. Весь низ живота сжался в ком. И ноги, ноги…»
– Ты имеешь в виду «Аля» или «Алла»?
– Я имею в виду, что тебя называют то Алла, то Аля все. А я тебе, мне кажется и хочется думать, не все.
– Не знаю, только не «солнце».
«Тоже мне „не все“. Знаю его без году неделю. Но, блин, ноги трясутся. Мурашки по коже. Или похолодало просто?»
– Тогда ты будешь «малышка». Такая маленькая, нежная…
«Вот, дожили. Про возраст или про размер он тут заливает?»
– Мне пора! Папа волноваться будет, вон, уже звонил!
– Малышка моя, иди спать!
«Поцелуи у него не такие, как я привыкла. Но в этот раз прям сильно получше. Прям хорошо. Может, даже приятно…
Подъезд воняет. Надо в душ – со всеми вытекающими, только недолго, – и спать. Сначала в аську, потом спать».
10
«Два дня не писала Бандерасу. С выходных. Все выходные то с родителями, то с АраГором. Хорошо, что он приехал меня после института на Курскую встречать. Вместе в город домой вернулись, потом сходили в пиццерию. Он платил. Хорошо, когда парень платит, а то у всех моих бывших никогда денег не было. Всегда каждый сам за себя. И иногда я за них. Только Женёк за меня всегда платил. Но он друг, он не считается.
А, ещё отца АраГора встретили. Прямо на выходе из кафе. Дорогу переходили, нас машина пропустила, потом притормозила и засигналила. Нормальная такая тачка у его папы: „Ниссан Икс-Трейл“. Дорогая, большая. А самое интересное, что Артём меня отцу представил. Серьёзно настроен, сдурел совсем».
– Тёма! Артё-ё-ём!
Открылось окно машины, вылез сухой, молодо выглядящий мужчина.
– Это, кажется, тебя.
«За руку его дёргаю, непонятно зачем».
– О, пап! Привет! Как ты здесь? В это время – и уже в городе! Я думал, что ты у Светланы сегодня.
– К бабушке обещал заехать, думал, тебя увидеть. В воскресенье всё в силе?
«Чего этот дядька на меня так лукаво смотрит? А Артём руку не отпустил. Интересно. Хорошо хоть, я выгляжу супер: в сапогах без каблука, чёрных на шнуровке, в куртке замшевой, бежевой короткой, которую из Америки привезла, юбке зелёной выше колена – шик!»
– Пап, это Алла, моя девушка! Алла, это мой папа Алексей Геннадьевич.
– Очень приятно с вами познакомиться.
«Голос у меня вроде не дрожит, и на том спасибо! Рука трясётся, но Тёма держит крепко».
– И мне приятно, интересное знакомство с девушкой сына. Хорошего вечера, ребята.
И уехал дальше по Пионерской.
«Надо Бандерасу ответить. Позвать его после школы погулять. А то слишком зациклилась на этом Артёме. А папа меня учил как? „Чем больше парней, тем лучше! И крути ими, как хочешь!“ Главное, не у десятой школы, там Артём рядом живёт: увидит ещё, будут вопросы.
Вообще, странно: всё закрутилось прямо с Нового года на площади и вращается вокруг одной и той же компании – все друг друга
