Книга Последний Паладин. Том 6 - Роман Саваровский

под которой оказалась обнаженная черепушка.

Довольный моей реакцией, зеленоглазый скелет захохотал и метнул в меня шляпу, которая на лету обратилась в острие из серо-зеленого праха.

Но летел он медленно, и несмотря на темноту вокруг, я одернул корпус, пропуская атаку мимо себя.

И тут же ушел в сторону перекатом, так как воздух за моей спиной рассек взмах костяной руки.

Не успел я найти точку опоры, как хохочущая зеленоглазая черепушка осыпала меня новой порцией атак.

Хук правой…

Взмах левой…

Пятка…

Локоть…

Плечо…

Челюсть…

Скелет извивался в воздухе, как заправский акробат и сыпал в меня атаками. По его костлявому телу песком струился зеленовато-серый пепел, одно касание которого смертельно любому живому существу.

При этом зеленоглазый без зазрения совести использовал стены и потолок для ускорения, в то время как мне приходилось лавировать между бушующей вокруг Стихией Смерти и ничего не касаться.

Признаюсь, давалось это с трудом, особенно учитывая, что на полу с каждой секундой становилось все меньше и меньше свободного места.

— Молчишь… — весело прошелестел скелет, — понимаю. Ты, наверное, думаешь, как отсюда выбраться, и тебе не до разговоров. Копишь силы… ищешь возможности… надеешься… Но это бесполезно, амиго. Однако не стоит грустить. Наоборот! Ты должен гордиться возможностью прикоснуться к самой великой Стихии!

В этот самый момент зеленоглазому таки удается достать меня пальцем, и из царапины на моей ладони потекла алая кровь. Руку схватило спазмом, она почернела и начала осыпаться прахом.

Прахом… который, словно чума, покатился по всему телу, под мерзкий смех скелета.

— Ну вот и все, амиго, — отсмеявшись, констатировал скелет, — прости, ничего личного. Я пришел не за тобой, но свидетелей оставлять нельзя.

С этими словами зеленоглазый взмахнул костлявой рукой, материализовав на своей башке белоснежную ковбойскую шляпу.

После чего переступил через мое тело, которое уже наполовину обратилось в прах.

При этом боли не было.

Только холод и звучащие все громче и громче потусторонние шепотки тысяч голосов.

Не самая плохая смерть.

Всегда было интересно узнать, как это происходит, но Смерть — дама капризная. Попасть к ней в гости живым практически невозможно, и я был благодарен зеленоглазому за познавательную экскурсию.

Но утолили любопытство, и хватит, — подумал я и услышал щелчок костлявых пальцев, который должен был вытащить его из этого места.

Только вот ничего не произошло.

Раздался второй щелчок.

Третий…

Четвертый…

И только после пятого скелет обернулся и увидел, что я стою на ногах.

Вернее, на одной ноге. Вторая еще продолжала восстанавливаться из разбросанного вокруг праха.

— Какого хрена происходит⁈ — ошарашенно защелкал челюстью зеленоглазый, — оно тебя лечит⁈ НЕВОЗМОЖНО! ИСТЛЕЙ! ИСТЛЕЙ! ИСТЛЕЙ!!! — потусторонним голоском заверещал он, но мое тело продолжало восстанавливаться.

— Прости, амиго, — улыбнулся я, — но этот мир тебе больше не принадлежит.

— Не неси чушь! Я ЕГО ХОЗЯИН! — прогрохотал он и щелкнул пальцами еще раз.

— Не мучай кости, амиго, — хмыкнул я, — Смерть тебя не слушает. Раскрою тебе одну тайну. Мир любой Стихии, он как дикий зверь, что признает власть сильнейшего. И сильнейший здесь вовсе не ты, — констатировал я, и мое только-только восстановившееся тело вспыхнуло беззвучным черным огнем.

Огонь Тьмы мгновенно перекинулся на стены, потолок и пол.

Микромирок Смерти пошел волнами и пронзительно заверещал в агонии, а вместе с ним, сгорая в адских муках, катался по полу и вопил зеленоглазый скелет.

Его кости Огонь Тьмы поглощал особенно тщательно, и он чувствовал это каждой крупицей своей мертвой души.

Стихия Тьмы убивает далеко не так мягко, как Стихия Смерти, но тут уж ничего не поделаешь.

Вся Стихия Смерти выгорела менее чем за минуту, и мы вывалились обратно в тускло освещенный одной лампой подвальный коридор.

Я отряхнул с себя остатки стихийного праха и был в полном порядке, как и реальное пространство вокруг, ведь все, что происходило до этого, происходило в мире Стихии Смерти, а не в нашем. А там работают несколько иные законы.

Только вот ковбою это не помогло.

Весь бледный, словно мумия, он сидел на заднице с застывшим выражением ужаса на лице, а ядовито-зеленый огонек глаз угасал с каждой секундой.

— Это бред… это невозможно… я не могу умереть… я же управляю смертью… я бог… — едва слышно продолжал шептать дрожащими губами ковбой, пока огонь в его глазах не потух окончательно.

А мгновением спустя, обманчиво живое тело осыпалось безжизненным прахом, поверх которого осталась лишь грязная одежда и белоснежная широкополая шляпа.

— Апчхи! — раздалось со стороны лампы.

Я поднял взгляд и увидел часто моргающего сонного попуга, который покачивался, словно пьяный.

— Будь здоров, — переместил я ослабленного Клювика на плечо и помог счистить застывшую кровь с перьев.

Как я и предполагал, кровь весьма непростую.

«Комната Праха» и «Кровь Мертвых».

Две древние техники Стихии Смерти высшего порядка, любимого всеми фанатиками аспекта Разрушения. И назван он так был, в первую очередь потому, что разрушал самого одаренного.

На самом деле, подобный аспект существовал в каждой Стихии, просто в Смерти он был выражен особенно явно из-за специфики самой Стихии.

А еще — самым доступным.

Адептов этого аспекта весьма условно можно было назвать людьми, потому что живыми они уже не являлись.

По сути, это был единственный аспект, официально запрещенный у Стихии Смерти, но в то же время самый популярный, ибо являлся источником легкой силы, не требующим труда, долгих лет обучения или таланта.

Орден приравнивал всех адептов этого аспекта к тварям, а общество называло нежитью. Так, или иначе, подобные существа нещадно истреблялись.

Забавно, что противоположный Разрушению аспект Созерцания, был куда менее востребован в Стихии Смерти. Я всегда находил это странным, ведь пусть этот путь и был в сотню раз сложнее и в тысячу длиннее, но его результатом было долголетие.

Настоящее долголетие в живом теле, а не мнимое.

И именно поэтому скелет был не прав.

Смерть очень даже справедлива.

Аспект Разрушения питался жертвами и в итоге приносил в жертву Стихии Смерти жизнь самого одаренного.

В то время как аспект Созерцания питался упокоением душ, погибших ненасильственной смертью, и помощью людям, что в итоге помогало и самому одаренному жить долгую и спокойную жизнь.

Те четыре представителя местного Клана Смерти, которых я видел на коронации Виктории, как раз идут по пути Созерцания, хотя и с некоторыми нюансами. Но они, по крайней мере, не отбросили свою человечность и жизнь.

Впрочем, как и Октавия, что была живее всех