Книга Встреча - Кэтрин Ласки

когда Этти поняла, что перед нею действительно Ханна:

– Что с тобой случилось?

Ханна попыталась рассмеяться, переведя вопрос в шутку:

– Я могла бы спросить у тебя то же самое. Ты вытянулась по меньшей мере на фут, а твои волосы…

– Да, и твои волосы! – Этти окинула её строгим взглядом. Этти единственная из Хоули знала правду о Ханне: что она дочь моря и ушла со службы, потому что влюбилась в Стэнниша Уитмана Уилера. – Кто это удумал? – резко спросила она, кивая на Ханнину голову. Ханна вздохнула. Этти никогда не ходила кругами: она была самым прямолинейным человеком на свете.

Всегда была – в том, как смотрела на мир, – старше своих двенадцати лет, или девяти, когда Ханна впервые встретила её, устроившись служанкой к Хоули.

– Почему ты не в Европе? Ты должна была отплыть ещё неделю назад, – спросила Ханна, пытаясь сменить тему.

– Пришлось отложить, – Этти внимательно следила за нею. – Возникли некоторые дела, – сказала она растерянным голосом, а потом шагнула ближе и набросилась на неё: – Ты не ответила на мой вопрос – что с тобой случилось? Ты такая другая. И это не только из-за волос, верно? Нет, не только. – Эттины глаза ощупывали её. Было почти больно, когда на тебя так смотрят. – В тебе что-то изменилось. Ты… ты выглядишь лакированной!

Слово повисло в воздухе. На Ханнины гла-за навернулись слёзы. Затем Этти встала прямо перед Ханной и впилась в подругу взглядом:

– А как же Люси? Ты бросила бороться за неё?

Ханна отпрянула. Как только Этти могла подумать, что она забыла Люси? Как там говорят? Кровь – не водица? В данном случае кровь как раз была водой. Морской. Лишь Стэнниш больше не был сыном моря. В его крови больше не было соли. Она почувствовала давяще отчаянье:

– О, Этти! Как жестоко!

Девочка явно немного устыдилась:

– Зайдём за угол. Позади церкви есть аллейка – там мы сможем спокойно поговорить. Я не хочу, чтобы меня увидели родители, и ты, полагаю, не хочешь, чтобы тебя узнал кто-нибудь ещё. Боже мой, твои волосы! – она схватила Ханну за руку. – Сюда.

Две минуты спустя они ступили в полумрак кладбища Королевской часовни, старейшего места захоронений в Бостоне. Надгробия были такими старыми, что с некоторых почти стёрлись надписи. Многие наклонились под странным углом, как будто беспокойные мертвецы толкали их снизу, пытаясь снова попасть в мир живых. Тёмные тени надгробий лежали на земле, словно доски. Этти по-прежнему держала Ханну за руку.

– А теперь расскажи мне обо всём. – Она наклонилась вперёд и подцепила локон, забившийся под Ханнин воротник.

– Это Стэнниш придумал. – Глаза Этти ожесточились, губы сложились в неодобрительную гримасу. – Этти, согласись: я выгляжу точно так же, как моя осуждённая за убийство сестра. Как иначе я смогла бы появляться на публике? Это повлекло бы за собой слишком много вопросов. Вот почему мы со Стэннишем планируем уехать за границу, когда поженимся: в Англию, и проводить время в Европе. У него там много клиентов.

– Но как же другая часть твоей жизни, Ханна? – в серых глазах замаячила печаль.

– Когда находишь любовь, Этти, часто приходится отказываться от других вещей. Ты поймёшь это, когда повзрослеешь. – Слова прозвучали жёстко и пусто, будто произнесённые другим голосом. Как будто пришли из странного потаённого места внутри неё, о котором она раньше не знала. Это были покровительственные, «лакированные» слова, сказанные, чтобы предать истинные чувства и оправдывающие такое предательство. Произнеся их, Ханна возненавидела свой собственный голос. Этти одарила ей испепеляющим взглядом, как будто говоря: «Ты лицемерная дура».

– Нет, не пойму. – Она топнула ногой, из глаз её как будто летели искры. Этот жест маленькой упрямой девочки Ханна хорошо знала. Не по годам развитый интеллект прекрасно уживался в Этти со своенравным озорным сорванцом.

– Я привыкну к этому. Стэнниш сказал, дальше станет легче. «И потом, – подумала она, – это же будет брак двух сердец, как в сонете». – Он сделал это. Он знает.

– Но, может, он недостаточно знает тебя, Ханна. В любом случае, что это за цвет волос такой?

– Это… это… он говорит, это коньяк.

– Коньяк, как тот, что папа пьёт после обеда в библиотеке с джентльменами, когда они курят свои вонючие сигары! Коньяк. Это неимоверно глупо. Они коричневые, и ничуть не лучше, чем твои прежние рыжие волосы. Ничуть. – Её голос надломился. Ханне показалось, что Этти сейчас заплачет. – Только посмотри, он даже брови тебе покрасил. – Этти говорила так, будто Ханна стала жертвой нападения. Она не решилась сказать Этти, что Стэнниш называет её Анной. «Ханна, – сказал он, – звучит как имя ирландской судомойки, зато Анна – весьма элегантно и очень по-европейски». Да ведь он только что получил заказ на портрет принцессы Анны Люксембургской, которая, как говорили, была самой красивой женщиной в Европе. Но Ханна знала, в чём была истинная причина: стереть любой намёк на то, кем она была, и, конечно, это было просто, ведь «Анна» звучало почти как «Ханна».

Если он вдруг оговорится, забывшись, никто не обратит внимания, а вот если бы он изменил её имя на Барбару или Эмили, оговорку было бы трудно не заметить. Но Стэнниш никогда не забывался. Он переименовал её с лёгкостью. «Имя подошло!» – заявил он, отступая от неё, будто оценивая очередной портрет.

Этти шагнула ближе. Она так выросла, что её глаза оказались почти на одном уровне с Ханниными. Девочка устало покачала головой:

– Я просто не понимаю.

Она всматривалась в лицо Ханны, словно что-то в нём ища.

– Этти, – мягко проговорила Ханна, беря ту за руку, – это по-прежнему я.

– Нет. Не ты. Ты теперь просто холст, на котором он рисует.

Вдалеке послышались выкрики продавца «Бостон-Ивнинг-Транскрипт»:

– Нью-Йоркская убийца приговорена к смерти! Читайте всё!

Ханна с Этти в ужасе повернулись друг к другу и, не сговариваясь, ринулись с кладбища – к газетчику.

2. Хорошее лицо

– Пора идти! – рявкнула Марджори Сноу, войдя в бывшую спальню дочери и увидев мужа, уставившегося на большой кукольный домик. – Я пошлю записку в сиротский приют, чтобы его забрали.

Преподобный Стивен Сноу медленно повернулся к жене. Глаза его горели ледяным пламенем. Он по-прежнему сжимал «Нью-Йорк Таймс» со страшным заголовком: СМЕРТНАЯ КАЗНЬ ДЛЯ ДОЧЕРИ СВЯЩЕННИКА.

– Ты не сделаешь ничего подобного, – сказал он. Его тон был ровным, лишённым всякого выражения.

Марджори почувствовала, как по спине пробежал холодок. Что случилось со Стивеном? Разве она не пыталась изо всех сил держать хорошее лицо? Им предстояло поменять этот очаровательный дом, жилище приходского священника епископальной церкви святого Луки в Нью-Йорке,