Книга Карл Юнг. В поисках себя - Фредерик Ленуар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не боясь скептицизма со стороны других студентов, Юнг каждую субботу погружается в опыты со столами для спиритизма, обычно в компании своей младшей кузины Элен (известной как Элли), которая, похоже, была отличным медиумом. Он погружается также в огромное количество философской и медицинской литературы на тему паранормальных феноменов. Он обнаруживает, что два его любимых философа писали на эту тему: в «Грезах духовидца» (1766) Кант изучает провидческие опыты шведского мыслителя и ясновидящего Эмануэля Сведенборга; и Шопенгауэр в «Опыте о духовидении и о том, что с ним связано» (1851).
Он решает в итоге ориентироваться в своем изучении медицины на психиатрию, так как все больше и больше интересовался человеческим психизмом и психологией, которые казались ему «местом, где встреча природы и духа становится реальностью» [17]. За чтением работ известных тогда психологов – его соотечественника Теодора Флурнуа, американца Уильяма Джеймса и француза Пьера Жане, которые проявляли интерес к спиритическим сеансам и психографии, – ему пришла идея написать докторскую диссертацию о феномене медиумизма.
В возрасте 27 лет, в 1902 году, он защищает диссертацию под названием «О психологии и патологии феноменов, называемых оккультизмом». В соответствии с многочисленными медицинскими исследованиями, посвященными спиритическим феноменам, Юнг считает, не говоря о реальности или иллюзорности диалога с мертвыми, что медиумы, как его кузина Элли, за которой он тщательно наблюдал, обладают истерическим типом личности.
2
Врач-гуманист
Критика психиатрических методов
В декабре 1900 года, в возрасте 25 лет, Юнг уезжает из Базеля в Цюрих, где становится вторым ассистентом в психиатрической клинике Бургхольцли. Ей управляет именитый психиатр Эйген Блейлер, который открыл в числе прочего термины «аутизм» и «шизофрения». Как и Фрейд, Блейлер посещал лекции Жана-Мартена Шарко в Париже. Последний отрицал господствующие медицинские теории конца XIX века, в которых все ментальные заболевания имели физическое обоснование: гормональный дисбаланс и прочее. Шарко ставил на своих пациентах эксперименты с гипнозом как с измененным состоянием сознания, с помощью которых он мог пробудить в пациентах травматический опыт прошлого и поговорить таким образом об их проблемах вне их осознанного Эго. Он имел огромное влияние на всех великих исследователей и теоретиков бессознательного, начиная с Фрейда, Блейлера и Юнга, который покинул свою должность в клинике Бургхольцли и решил обосноваться в Париже на полтора года, чтобы учиться у последователя Шарко, Пьера Жане. Так он укрепил свои знания об эмоциях и истерии.
После возвращения в Цюрих он защищает диссертацию и продолжает деятельность молодого психиатра при Блейлере. Работа в клинике Бургхольцли очень тяжела. Врачи живут там же, встают на заре, чтобы навестить пациентов до собрания персонала в 8:30. Затем они проводят день за уходом, осмотрами, анализами до ужина и ежевечерней встречи с Блейлером, чтобы подвести итоги прогресса больных и обсудить достижения медицины. Ради более глубоких теоретических знаний Юнг начинает читать 50 томов «Общего обзора психиатрии», но глубоко разочаровывается: «Психиатрическое образование хотело, можно сказать, абстрагироваться от личности больного и довольствоваться только диагнозами, описывающими симптомы и статистические данные ‹…› Психология душевнобольного не играла совершенно никакой роли» [1].
Юнг, однако, уже был убежден, что нет смысла лечить симптомы без знания истории пациента, для того чтобы понять глубинные причины его болезни и исцелить его по-настоящему.
«Во множестве психиатрических случаев, – пишет он, – у больного есть история, которую он не рассказывает и о которой, в общем, никто и не знает. Для меня настоящее лечение не начинается, пока не будет изучена эта личная история. Она олицетворяет тайну пациента, тайну, которая ранила его. В то же время эта история является ключом к лечению. Таким образом, необходимо, чтобы врач умел обнаружить эту тайну [2]».
Врач обязан воспринимать больного в целом, а не только видимую часть болезни, так как, согласно Юнгу, психическая болезнь не состоит из отдельных феноменов, которые являются лишь выражением дисфункции всей личности.
«На истинное излечение, – пишет он, – никогда нельзя надеяться, вылечив лишь симптомы; этого можно ожидать только от лечения целой личности» [3]. То, что он утверждает здесь о психических болезнях, кажется мне совершенно верным и для хронических соматических заболеваний, которые часто имеют психосоматические корни: выписывая годами снотворные или мази на основе кортизона тревожному человеку с проблемами со сном или с кожными заболеваниями без попытки понять и вылечить причину тревоги, можно принести определенное облегчение, но не настоящее исцеление. Однако так обычно и работает западная медицина: врачи стараются лечить симптомы без оглядки на личность пациента в целом. Для противостояния проблеме нужно было бы предоставить студентам-медикам хорошее психологическое образование или предложить врачам общей практики работать в связке с психологами.
Открытие комплексов
Совсем как Фрейд, с которым Юнг пока не был знаком, Блейлер разделял его взгляды, но не чувствовал себя вправе распространять их. Он все же внедрил новые методы, помогающие кроме симптомов обнаружить также корень ментальных проблем, которые беспокоили пациентов. Также он просит Юнга экспериментировать с больными методом словесных ассоциаций, который он только что изобрел.
Речь шла о просьбе связать, не думая, слово, предложенное врачом, с другим словом. Эти ассоциации, как и время, которое пациент потратил на ответ, могут указать на травму. Юнг разработал на основе этих опытов свою знаменитую теорию «аффективных комплексов». Он отмечал, что длительное сомнение пациента указывает на неосознанный психический конфликт, который парализует его мыслительную активность. В итоге он определяет комплексы «разделенными фрагментами психики» или «психическими фрагментами», в которых диссоциация объясняется травматическим опытом или внутренними конфликтами. Они нарушают сознательную деятельность и ведут себя как отдельные существа. Они проявляются проблемами с памятью, одержимостями или фиксациями и бессознательными действиями:
«Они заставляют вас сказать именно то слово, которое не нужно было говорить; с ловкостью крадут имя человека, которого вы вот-вот собирались представить; они вызывают непреодолимое желание прокашляться прямо посреди самого трогательного пианиссимо во время концерта; они заставляют с грохотом споткнуться о стул опоздавшего, который так хотел пройти незамеченным [4]».
Юнг заметил, что многие комплексы связаны не только с эмоциональным шоком, но и с моральным конфликтом, основанным на «…невозможности смириться со всей глубиной человеческой природы. Эта невозможность самим своим существованием производит мгновенный раскол, без ведома сознания или с ним. Крайне бессознательная природа комплексов и вовсе является правилом их существования, что, естественно, дает им огромную свободу действий: их сила ассимиляции проявляется во всем величии, бессознательность комплекса помогает ему поглотить само Эго, которое сразу же создает модификацию личности, называемую идентификацией с комплексом» [5].
Юнг поясняет, что феноменом «одержимости дьяволом» называется то, что провоцирует симптомы, схожие с симптомами самых тяжелых комплексов, которые воспринимаются больными как существа, чьи голоса они слышат или которые преследуют их. Как он говорит, нет особенной разницы между жертвой комплекса – современным невротиком или богохульствами, произнесенными одержимым в Средневековье: есть различие лишь в масштабах. Так он применяет теорию комплексов в случаях ранней деменции (которую позже назовут «шизофренией»), доказывая, что бредовые идеи можно понять (позже это живо заинтересует Фрейда).
Эмма Раушенбах
Фабьен Салливан-внук говорил: «За каждым великим мужчиной стоит женщина». Юнг не был исключением из этого правила. 14 февраля 1903 года он женился на Эмме Раушенбах, дочери богатого швейцарского промышленника, в которую он влюбился шестью годами ранее, в их первую встречу: «Когда я вошел в дом, я увидел стоящую на пороге девушку; ей было около 14 лет, и она носила косы. Я тут же понял: вот моя жена. Это перевернуло мою душу: я видел
