Книга Любимая бывшая жена - Пиппа Роско

и обиды. В его жизни все оставалось по-прежнему, а ее жизнь пошла наперекосяк.

И он снова нарушил ее мирное существование. Его «потеря памяти» перевернула всю ее жизнь, нарушив рабочий график. И ради чего? Чтобы он развлекся за ее счет? Чтобы она вернулась в его постель как ни в чем не бывало? Чтобы она нянчилась с ним, пока он не выздоровеет? Он решил наказать ее таким образом?

За прошедшие годы многое произошло. Она сделала успешную карьеру и стала уверенной. Одно осталось неизменным — их с Хавьером прошлое. И вдруг Эмили захотелось узнать, что именно он не помнит.

* * *

Хавьер сжал руку в кулак, когда машина сделала еще один поворот на извилистой дороге, ведущей к Фрихилиане, игнорируя взволнованные взгляды водителя в зеркало заднего вида. Не имело значения, что Хавьер знал наизусть каждый изгиб и поворот на этой дороге — он мог ехать по ней с завязанными глазами, — но сейчас у него засосало под ложечкой от воспоминания о том, как водитель не увидел плохо освещенный знак о дорожных работах, и они попали в аварию.

Как только его сестра увела мать из больничной палаты, он позвонил своему водителю. К счастью, с ним все было в порядке, если не считать чувства вины и страха, без сомнения, благодаря Ренате. Потребовалось почти десять минут, чтобы убедить Эстебана, что он по-прежнему работает на Хавьера.

После его разговора с водителем прибыла полиция. Двое мужчин в униформе быстро заверили Хавьера, что он вне подозрений и они просто хотят знать подробности событий той ночи. Он рассказал офицерам все, что знал, отказываясь даже на секунду ставить Эстебана в уязвимое положение.

Офицеры ушли, и Хавьер задался вопросом, как часто миллиардеры симулируют амнезию.

Хавьер не понимал, почему стал притворяться. Изначально он не делал это нарочно. Но, увидев Эмили, опешил. Она выглядела точно так же, как на фотографии в том журнале. Старше, самоувереннее и циничнее. Прежде — до того, как бросила его, — она была другой.

Потом включился монитор, радостно заявляя на всю палату, как сильно присутствие Эмили влияет на его кровяное давление. Он чуть не сорвал с себя электроды, но заметил, что она так же взволнована.

А затем его накрыло желание. И это было невероятно. Их всегда тянуло друг к другу, поэтому они не вылезали из постели первую неделю их брака.

«Если ты думаешь, что я верю хоть одному слову из услышанного мной, то сильно ошибаешься».

Сидя на заднем сиденье машины, Хавьер улыбнулся. Он всегда знал, что в Эмили скрывается огромная сила воли. Познакомившись с ней, он по уши влюбился в нее и думал, что проведет с ней всю свою жизнь. Он ошибся. Причем ошибся так фундаментально, что едва не сошел с ума.

Зачем Эмили приехала? Она могла позвонить в больницу, Ренате или Габи. Но она этого не сделала. И, судя по времени ее приезда, она вылетела первым же рейсом. Вспоминая больницу, он почувствовал шокирующее облегчение, а потом сильное замешательство. Потому что Эмили бросила его, не сказав ни слова. Хавьер жаждал наказать ее. Ему захотелось разыгрывать амнезию и выяснить, как поведет себя жена, которая оставила его, но потом ему стало совестно. Он знал, что ему придется сказать ей правду, как только выпишется из больницы, потому что не настолько обнаглел, чтобы заставлять Эмили изменить свою жизнь ради его благополучия.

Лечиться в доме Ренаты Хавьер отказался. Он точно знал, как именно мать позаботится о нем. Ему стало тошно, когда он вспомнил свой спор с матерью.

— Сын должен быть с матерью! — заявила Рената.

Она не сказала: «Разреши мне присмотреть за тобой» или «Давай вылечим тебя». Мир, как обычно, вращался вокруг Ренаты. Сестра Хавьера бросала на него сочувственные взгляды. Ему было крайне неприятно, что Габи терпит истерики Ренаты, но, когда он несколько лет назад предложил сестре переселиться к нему, Габи отказалась, настаивая на том, будто Рената нуждается в ней.

Хавьер глубоко вздохнул. Манипуляциям его матери нет конца. Если она поведет себя как прежде, то помолчит по крайней мере несколько дней, а потом выйдет с ним на связь как ни в чем не бывало и попросит у него денег.

У него будет время, чтобы наконец разобраться с Эмили раз и навсегда.

Он вспомнил, как Аннализ говорила, что он врет насчет жены или прячет ее в своем доме.

Хавьер стиснул зубы и сжал кулаки. Он слишком долго игнорировал прошлое, и его нельзя больше избегать.

Его телефон зазвонил как раз в тот момент, когда машина двигалась по кольцевой развязке и по узкой мощеной дороге в нижней части города. Его ассистент, зная об истинном состоянии его памяти, был убежден, что один из банковских счетов Хавьера взломали.

— Такого не может быть, — твердо ответил он, зная, как надежно защищены его активы.

— Сэр, у меня иное мнение. За последние три дня было потрачено почти девять тысяч евро.

— Три дня? — переспросил Хавьер.

— Простите, сэр. Я раньше не замечал активности на этом счете, а поскольку вы были в больнице, я…

— Номер счета?

Дариен назвал серию цифр, которые Хавьер знал наизусть. Это был счет, к которому не прикасались годами, даже за несколько месяцев до того, как Эмили покинула Испанию. Он уже собирался спросить Дариена, что оплачивалось с этого счета, но машина свернула на извилистую дорогу, ведущую к дому, в котором он когда-то жил с Эмили, и Хавьер начал подозревать, на что были потрачены деньги.

Эмили прикусила губу. Наверное, она переборщила с последней покупкой. Она оглядела помещение, на преображение которого потратила три дня и невообразимую сумму денег. Она чуть не поморщилась, увидев ярко-розовую полосу на двух массивных полотнах, которые она установила в гостиной. Но они были не так уж плохи, в отличие от полутораметрового керамического попугая. Эмили не сомневалась: даже потеряв память, Хавьер не поверит, что