Книга Капитуляция - Джейн Энн Кренц

— В самом деле? — Изабелла глянула в тот конец комнаты, где граф все еще продолжал беседовать с леди Атертон. — Красивым его не назовешь, верно? Зато в нем есть что-то интригующее.

Красивый? Виктория чуть не расхохоталась — столь неуместным казалось это слово применительно к Стоунвейлу. Нет, красивым его не назовешь. У него сильные, даже резкие черты лица, острый нос, агрессивно выпяченный подбородок, а в серых глазах — какая-то напряженность. Волосы графа, цвета неба в безлунную ночь, уже тронуло на висках серебро. Все это вместе никак нельзя назвать красотой… Приглядевшись внимательно, можно увидеть в нем спокойного, хладнокровного и властного мужчину, но никак не светского денди.

— Но он прекрасно одевается, — вставила Аннабелла.

— Да, — спокойно согласилась Изабелла, — одеваться он умеет.

Виктории не понравился оценивающий взгляд, каким Изабелла смерила графа. Однако она не могла не признать, что Стоунвейл принадлежит к числу мужчин, которые не позволяют даже модному портному навязать им свой вкус. Его широкие плечи, тонкая талия, крепкие ноги не нуждались в приукрашивании.

— И наверняка забавен, — протянула Изабелла.

— Ну конечно, — оптимистично согласилась Аннабелла.

Виктория снова взглянула на темную фигуру, высившуюся рядом с леди Атертон. Забавен — это совсем не то слово. Он опасен.

Но Виктории внезапно захотелось поиграть с этой опасностью, ей давно уже не хватало круговерти света, в которую она погружалась каждый вечер, чтобы не проводить в одиночестве долгие ночные часы. Ей необходимо было что-то еще, чтобы уйти, убежать от постоянных ночных кошмаров.

Быть может, граф Стоунвейл и станет тем успокаивающим средством, в котором она так нуждается.

— Лукас, дорогой, какое впечатление она произвела на тебя? Думаешь, она подойдет? — Леди Атертон с трепетной заботой обратила к графу свои прекрасные кроткие глаза.

— Я думаю, Джессика, она вполне подойдет.

Лукас отпил глоток шампанского из бокала. Глаза его искали кого-то в толпе гостей.

— Понимаю, она не первой молодости…

— Я тоже не первой молодости, — сухо возразил он.

— Глупости. Тридцать четыре года — самый подходящий возраст для мужчины, чтобы вступить в брак. Эдварду было тридцать три, когда я вышла за него замуж.

— Вот как?

Взгляд леди Атертон тут же стал виноватым, она умоляюще обратилась к нему:

— Лукас, я очень сожалею! Я допустила бестактность. Ты же знаешь, я не хотела причинить тебе боль.

— Переживу. — Лукас наконец увидел в толпе Викторию. Он не сводил глаз с ее высокой фигуры — Виктория как раз входила в танцевальный круг, сопровождаемая полноватым немолодым бароном. Виктория, несомненно, обожала танцы, но она была настолько осторожна, что выбирала в партнеры или неоперившихся юнцов, которые еще чувствовали себя скованно, или людей намного старше себя. Должно быть, их она считала безопасными.

Лукас пожалел, что не решился пригласить Викторию на танец. Интересно было бы посмотреть, приняла бы она это приглашение так же просто, как последовала за ним к карточному столу. Но Лукас не знал, как бы она отнеслась к его проклятой неловкой левой ноге, а рисковать он не мог.

Правда, ему показалось, что Викторин несвойственна сознательная жестокость. Характер у нее, конечно, не из легких, но Лукас понимал, что она не опустится до насмешки над его хромотой, не захочет унизить его. Тем не менее, если он попробует изводить ее так, как это было за картами, она способна хорошенько наступить ему на мозоль. Представив себе эту картину, Лукас чуть не расхохотался.

— Конечно, принять твое приглашение и усесться за карты — это несколько эксцентрично, но боюсь, нашей мисс Хантингтон это свойственно, — продолжала леди Атертон. — Она всегда рискует на грани дозволенного приличиями. Однако я уверена, что под руководством, мужа это прискорбное свойство ее характера вполне можно будет исправить.

— Интересная мысль.

— И потом, она любит носить платья ярко-желтого цвета, — добавила леди Атертон.

— Все ясно. Мисс Хантингтон своевольна и себе на уме. Но я должен признать, желтое платье ей очень идет. Мало кому из женщин оно было бы к лицу.

Лукас снова оглядел издали высокую гибкую фигуру Виктории в платье с высокой талией. Желтый шелк отливал медом, он казался солнечным лучом в заполненном гостями зале, цветком, теплым и живым, среди клумбы классически белых и изысканно-бледных цветов.

Единственное, что ему не понравилось в ее платье, это чересчур глубокое декольте. Оно слишком смело открывало взору нежные очертания приподнятой корсажем груди. Лукас с трудом подавил желание выхватить шарф у какой-нибудь почтенной матроны и хорошенько укутать им Викторию выше талии. Это было так не похоже на него, что он на миг растерялся.

— Боюсь, у нее репутация оригиналки. Это, несомненно, дело рук ее тети. Клео Неттлшип — весьма своеобычная женщина.

— Я, пожалуй, согласен на своеобычную женщину. С ней гораздо интереснее беседовать, не правда ли? Так или иначе, мне ведь придется все время разговаривать с женщиной, на которой я женюсь. От этого никуда не уйдешь.

Джессика вздохнула:

— К сожалению, в этом сезоне выбор богатых невест не так уж велик. Впрочем, он никогда не бывает велик. Однако еще остается мисс Пилкингтон. Ты непременно должен познакомиться с ней, прежде чем сделаешь окончательный выбор. Уверяю тебя, эта девушка очень привлекательна. Совершенно безупречного поведения, в то время как мисс Хантингтон, по-моему, все-таки излишне своевольна.

— Забудь о мисс Пилкингтон. Меня вполне устраивает мисс Хантингтон.

— Если бы еще не ее возраст — почти двадцать пять… А мисс Пилкингтон только девятнадцать. Чем женщина моложе, тем охотнее она поддается влиянию мужа, не забывай об этом, Лукас.

— Джессика, поверь, меня нисколько не беспокоит возраст мисс Хантингтон.

— Ты уверен? — тревожно взглянула на него леди Атертон.

— Я предпочитаю иметь дело с женщиной постарше, которая знает, чего она хочет, а не с малышкой, которая только что вышла из детской. Мы с тобой уже пришли к выводу, что мисс Хантингтон всегда знает, чего она хочет.

— Ты имеешь в виду, что ей до сих пор удавалось не выходить замуж? Наверное, ты прав. Она очень ясно дала всем понять, что не собирается променять свое состояние на мужа. На нее уже все махнули рукой, кроме самых отважных охотников за приданым.

Стоунвейл криво усмехнулся:

— Это расчищает мне путь.

— Пойми меня правильно, Лукас. Она обворожительное создание, она, как и ее тетя, вносит в светскую жизнь свежую струю, ее многие любят, но Виктория предпочитает иметь друзей, а не поклонников.

— Словом, она всех сумела поставить на место, и никто не решается протестовать.