Книга Последний дракон Цзянху - Ши Лин

и со скандалом уехал, а родители сдались в своих попытках пристроить дочь с таким дурным характером. К счастью, она была не единственным ребёнком в семье, поэтому свои старания они направили на других детей, а Бай Сюинь решила, что все люди разные и это просто не её путь.

Но теперь, спустя много лет она внезапно осознала, что ошибалась. Просто в тех мужчинах не было ничего особенного, и даже тот с любовными записками мог вызвать в ней лишь любопытство. Они были слишком обычными. И вот теперь она встретила кого-то столь монументального, что по сравнению с этой огромной горой из мышц, густых волос и красивого лица, она сама выглядела словно бамбуковая тростинка. Она могла бы целиком спрятаться в объятиях этого человека. Впервые в жизни она ощутила желание принадлежать кому-то. Целиком и полностью. Всем, чем Бай Сюинь когда-то была и когда-либо будет. Но это было невозможно.

Против неё было буквально всё. Она была намного старше. У них был разный статус. Да и на её репутации после тех историй было пару пятен, что могло отпугнуть излишне щепетильного мужчину. Но даже если всё это отбросить в сторону — это были лишь её никому не нужные чувства. Разумеется, Да Шань никогда не согласится. Зачем ему отказываться от свободы ради женщины в годах, если вокруг столько прекрасных юных дев. Как Шао Цинмэй, например, которая всё время рядом, понимает его с полуслова и смотрит таким нежным взглядом. Она даже взяла его с собой жить в другой орден. Насколько они на самом деле близки?

Бай Сюинь накрылась одеялом с головой, но, поворочавшись, смиренно признала, что сон к ней сегодня не явится, поэтому прямо в нижнем халате босыми ногами прошлёпала к столу, зажгла свечу и вернулась к работе. Всё что угодно, лишь бы успокоить лихорадочный разум.

[1] Цзянху дословно переводится «реки и озера» и означает мир боевых искусств.

[2] Имя Да Шань дословно переводится, как «Большая Гора».

[3] Шичэнь буквально переводится «большой час» — единица измерения времени, равная двум часам.

[4] Цунь — китайская мера длины, равная 3,33 см.

[5] Цигун дословно переводится «работа с ци», где под ци подразумевается духовная энергия. В новеллах о совершенствующихся слово цигун обычно используется для описания лёгкого быстрого шага или полётов по воздуху.

Глава 2

Томление сердца

Не прошло и половины недели, как все стали считать дни до отбытия молодого господина Шао с горы, ибо даже за столь короткое время он успел встать костью поперёк горла всем, с кем успел пообщаться. И пока все с содроганием думали о том, что однажды этот самый невыносимый господин займёт пост главы ордена Ледяной Звезды, Ван Чжэмин глубоко задумался, а нужен ли ему такой родственник и стоит ли игра свеч.

Впрочем, Шао Цинмэй немного скрашивала горькое послевкусие от общения со своим братом. Со следующего дня своего прибытия она стала посещать тренировки и лекции с особым прилежанием, редко замеченным у молодых юных девиц, обычно волнуемых только красотой своего платья, да горячими взглядами поклонников. Шао Цинмэй была гибка и изящна, превосходно владела мечом для своего возраста, а на лекциях не сводила взгляда со старейшины Бай, ловя и тут же записывая на бумаге аккуратными иероглифами каждое её слово. Буквально каждое. И это заставляло старейшину Бай слегка нервничать, так как внезапно возникшая перед ней проблема не имела разрешения в обозримом будущем. Зато прекрасно отвлекала от насущных дел, поэтому, даже рассказывая на лекциях об одном, она думал совсем о другом, а потому боялась невольно оговориться, выдав себя и свои не подходящие случаю мысли.

Испокон веков в мире все люди проходили одни и те же стадии развития — от младенца через юношество ко взрослости, а дальше постепенно стремясь к закату своей жизни, набираясь опыта и житейской мудрости. Но Бай Сюинь совершила невозможное, одним махом превратившись из взрослой почтенной женщины прямиком в юную деву, чьи терзания и томления были до краёв наполнены предметом своей внезапно вспыхнувшей страсти. Она злилась на других, чьи мысли не были обременены чем-то подобным, на несправедливость мира, в котором она, наконец, чего-то искренне возжелала, но не могла этого получить, на себя, за то, что вообще желала это получить, и на свои чувства, которые появились так внезапно и без приглашения и изводили её который день.

Бай Сюинь предпочла бы воспринимать это как испытание своей силы духа, если бы внезапно не обнаружила, что этим самым духом она оказалась преступно слаба. Голос разума говорил ей держаться подальше от конкретного человека, и она мысленно кивала, соглашаясь, а потом внезапно обнаруживала себя стоящей напротив гостевых домиков, к которым её собственные ноги каким-то предательским образом привели, хотя она шла в совершенно другую сторону. И старейшина Бай разворачивалась, спасаясь бегством, пока другие случайно не увидели её слоняющейся тут без причины и не заподозрили непонятно в чём. Но чем больше она гнала от себя эти мысли, тем стремительнее и яростнее они возвращались, вторгаясь в самые невинные размышления о погоде, медитациях, тренировках и всем тем, чем она так отчаянно старалась забить голову, только бы избавиться от этого наваждения.

Судьба Бай Сюинь была предрешена, как только обнаружился её талант к боевым искусствам. Она была трудолюбива и целые дни посвящала изматывающим тренировкам, поэтому считала победы вполне заслуженными, а свой гений результатом кропотливой работы и множества самоограничений. Уже в семнадцать она сформировала духовное ядро, а в двадцать с небольшим стала обладательницей собственного титула — Тяньцинь звёздного неба[1] — первая из своего поколения. Но в этой битве с собственным сердцем она позорно проигрывала.

Сидя в просторном обеденном зале и ковыряя пресную еду, ибо в даосском ордене другую и не готовили, чтобы не соблазнять юные умы мирскими удовольствиями, она снова думала о несправедливости своего положения. Словно ребёнку дали попробовать конфету, а потом забрали, решив, что он недостаточно хорош, чтобы её съесть, поэтому конфета должна достаться кому-то другому. Тому, кто не приложит ни капли усилий, чтобы её получить, и всё же получит, а Бай Сюинь так и останется сидеть до конца жизни перед