Книга Дом - Робер Колонна д’Истрия

этой тематике в поисках вдохновения: не сможет ли она перенести к себе, на остров, то, что художники воплотили на другом конце света? Она думала о своем доме непрестанно. Вернее сказать, только о нем и думала. Ее дом стал для нее всем миром, а остальной мир исчез. Так бывает, когда влюблен: один-единственный человек становится всей Вселенной, и других как будто нет. О своем доме Х думала днем и вечером, думала ночами – в своих сновидениях и своих бессонницах, – думала, когда была на острове и когда была от него далеко, когда работала и на отдыхе, в часы досуга, в будние дни и в воскресенье. Она думала о своем доме, толком не различая, где строящийся дом с его конкретными нуждами, а где дом вымечтанный, наложившийся на реальную вершину утеса.

Этот внутренний жар, для кого-то, наверно, утомительный, был ей приятен.

Однажды, задавшись вопросом, откуда взялось у нее это ощущение полноты, она вдруг поняла, что ее дом, строительство которого она затеяла вовсе не ради этого, но по причинам куда более глубоким, давним, по большей части подсознательным, мог послужить иллюстрацией к «Семи секретам счастья» – так называлась книга, которую одна подруга когда-то предложила ей написать в четыре руки. Проект не пошел дальше намерения, но она помнила семь сформулированных ими правил, как быть счастливыми, – если не считать смешной саму попытку свести счастье к практическим рецептам.

Чтобы быть счастливыми, рассуждали они тогда, нужно – правило номер один – познать себя. Второе, старое ницшеанское правило – нужно стать самим собой. Правило номер три: нужно хотеть быть счастливым; это правило исходило из посылки, что счастье – мускул и его надо тренировать. Они установили четвертый принцип: смотреть на мир иначе, по-доброму; превращать негатив в позитив; убедить себя, что то или иное возможно, значит, уже сделать его возможным. Родилось и пятое правило: чтобы быть счастливым, нужно множить маленькие радости, а это значит не терять ни одного из случаев, которые каждый день дарит нам жизнь, почувствовать себя счастливым, быть счастливым. Их шестой секрет тоже был ницшеанским: вечное возвращение, то есть регулярно видеть вновь то, что было приятно, утешительно, отрадно. Наконец, последний секрет счастья, седьмой, звучал множественным наказом: дерзать, рисковать, порвать с рутиной…

Их книга так и не увидела свет; наверно, обе женщины сочли свою философию отчасти плоской, ей не хватало сути и рельефа. Х сохранила папку в дальнем уголке своего компьютера. Она забыла о ней, а потом, по невероятной случайности, эти файлы всплыли, когда она была – страстно, увлеченно – поглощена проектом своего дома. Простая истина бросилась ей в глаза: ее дом был источником счастья. Думать о его постройке, преобразовании, украшении было для нее бальзамом на душу. Эта затея позволила ей соблюсти все семь правил, которые они с подругой разработали когда-то, не придавая этому большого значения, почти в насмешку над книгами по личностному росту, пользовавшимися бешеным успехом.

В своей повседневной жизни, в обществе, в семье, на работе, за рулем машины Х порой как будто мысленно куда-то уносилась. Физически она была здесь, иногда даже разговаривала с близкими, но те через некоторое время понимали, что она где-то витает. Когда ей задавали вопрос, она отвечала невпопад. Когда спрашивали ее мнения, она путалась, меняла тему: надо понимать, вовсе не слушала, что ей говорили. Она была далеко. Посторонние от этого терялись. А близкие знали, что она мыслями в своем доме, обдумывает новые преобразования, совершенствует очередную деталь, постоянно погружена в мечты.

Зачастую она призывала друзей в свидетели.

– Как думаешь, стоит сделать это окно побольше? Что скажешь насчет черных перил?

Вопросы эти звучали нелепо, возникая посреди обеда, когда говорили о другом, на серьезном профессиональном совещании или с бухты-барахты в телефонном сообщении.

Для нее, если вдуматься – к этому выводу она пришла постепенно, за несколько месяцев продвижения работ, – строительство не было самоцелью. Она, бесспорно, хотела свой дом и действительно обдумывала возможности получить не какой-нибудь, а красивый, удобный и солнечный. Но вся затея обернулась для нее как бы инструментом, способом помочь ей сбросить старую шкурку, которую она носила с рождения, и влезть в новую – старая шкурка, новая шкурка, недаром они женского рода, – которая, она чувствовала, вызревала глубоко в ней. То есть попытаться избежать сна разума и остаться такой, какой она была извечно, – молодой. Вот секрет счастья, дарованный воодушевляющим строительством ее дома: оно позволяло Х сохранить – или возродить – свою юную душу.

Х – вот еще одна черта ее характера – было трудно переходить из измерения абсолютного, идеального, где комфортно располагалась ее душа, в измерение конкретных реалий, в земной мир. Ей нравилось – она буквально купалась – в дружбе с большими абстрактными понятиями, в соседстве с солнцем и звездами. Она не всегда допускала, чтобы реалии нашего земного мира не дотягивали до уровня этого совершенства… Для нее, хоть она и ввязалась в предприятие, вынуждавшее стоять двумя ногами на земле, идея строительства дома стала возможностью удержаться на уровне идеального, абсолютного мира, который был так ей дорог. Тоже способ оставаться молодой.

Порой, когда Х была на острове, она как будто сидела сложа руки. Одна на своем участке, над морем, она созерцала пейзаж, молча и неподвижно. Она могла сидеть так часами, завороженная бескрайностью стихий. Не произнося ни слова. Даже не думая о чем бы то ни было конкретном. Для нее, натуры предприимчивой, деятельной, чей ум был в непрестанном движении вокруг ее великого замысла, медитация тоже была действием. Важные вещи в жизни зачастую нуждаются в тайне. План строительства дома вырабатывался и так, в тишине и покое, в медитации.

В эти часы погружения в себя, на своем участке, Х думала, разумеется, о своем доме, но как-то смутно, расплывчато: здесь, на месте, она плохо представляла себе детали своего проекта. Ее мысли блуждали, она уносилась в небесную высь, далеко-далеко, напитываясь бесконечностью. Лучше всего осознавала она сейчас все блага острова, мира привилегированного и замкнутого, в котором было так спокойно и надежно. На этом участке, где строился ее дом, она чувствовала себя если не в раю – это понятие ничего для нее не значило, как и счастье, могла бы она объяснить, рай ведь находится в нас, – то, по крайней мере, в безопасности.

Однажды под вечер, Х, пребывающей в сладком оцепенении долгих часов медитации, был нанесен удар. Прямо в ее владениях, на ее участке, на вершине утеса. Удар физический. Жестокий. Она купалась в самых нежных думах, успокоенная тишиной, убаюканная плеском моря о скалы, на которых она сидела. Она почти не думала о своем доме – он стал идеальным местом где-то между небом и