Книга Обратный отсчет: Распад - Токацин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он криво усмехнулся.
«Энцефалограф исправен,» — Гедимин в этом не сомневался — всё оборудование госпиталя прошло через его руки. «Это я… Это меня… вернули. Достраивать реактор.» Он нелепо ухмыльнулся и утёр слюну.
— Сидите, — Питер слегка надавил на его плечо. — Наберётесь сил — попробуйте встать. Вода и пища в контейнерах — запас на двое суток. За вами следят, если что — врач придёт. Надеюсь, вы окрепнете достаточно, чтобы осмотреть наш энцефалограф. Если он повторит такой фокус, придётся отправить его на свалку.
— Он в порядке, — прошептал Гедимин. — А я вот не очень.
— Вот вам салфетки, — Фокс протянул ему вскрытую упаковку. — Жидкости будут подтекать. С лицом ещё много работы, так что… пока вы себя не увидите. Респиратор прикипел намертво, повезло, что глаза не сварились.
Гедимина передёрнуло. Он уже чувствовал, что вертикальными шрамами и отсутствием губ дело не ограничилось — носа, кажется, тоже не было.
— За что меня? — спросил он, оглядываясь на экзоскелетчиков. Они выглядели настороженными, даже напуганными, будто безоружный и едва живой сармат мог серьёзно навредить им.
Питер прерывисто вздохнул, отводя взгляд.
— Это… совершенно не моё дело, Гедимин, и я в это не могу поверить. Скорее всего, это оговор и желание выслужиться, и вас очень скоро освободят…
— Говори, — сармат недобро сощурился и увидел краем глаза, как турели под потолком разворачиваются в его сторону.
— Вас обвиняют в ядерном терроризме, — ответил наконец доктор Фокс. — Синтез запрещённых радионуклидов, изготовление ядерного оружия, связь с так называемыми «Взрывником» и «Торием»… Вы слышали об их пособнике с позывным «Кецаль»?
Гедимин мигнул, чувствуя, как холодеет в груди, и становится трудно дышать. «Вычислили,» — щёлкнуло в мозгу. «Нашли. Видели реактор, меня… Теперь не отвертишься.»
— Наш шериф считает, что это вы, — Питер нервно усмехнулся. — Пока не знаю, что об этом думать. Будем надеяться, что вас через неделю выпустят с извинениями. У вас остались вопросы?
Гедимин молча качнул головой. Он тоже не знал, что об этом думать — в голову лезли в основном сожаления о двух реакторах и так и не законченном проекте «Неистовый Свет». «Говорил же Константин — возвращаться некуда,» — вспомнилось ему, и он опустил голову.
Шлюз гермобокса открылся и снова закрылся, выпуская медиков. Экзоскелетчики за стеклом зашевелились, беспокойно поводя турелями. Гедимин повернулся к одному из них, перехватил его взгляд и криво ухмыльнулся остатками губ. Охранника передёрнуло, и он быстро повернулся к сармату боком.
— Эй, там! — попробовал Гедимин окликнуть его, но внутри гермобокса не было ни щелей, ни микрофонов, — звук наружу не выходил. Сармат задумчиво пошевелил пальцами ног (они гнулись, но с трудом, как будто затекли от долгой неподвижности), попытался сосчитать видимые шрамы, но быстро сбился. «Лучевой резак,» — хмыкнул он, скосив взгляд на багровый шов через всю грудь. «Мутировал так, что скальпель не берёт. Ассархаддон бы посмеялся — шуточка в его стиле…»
Он напряг руки, опираясь на них, — мышцы за неделю заметно усохли и размякли, но вес сармата выдерживали. Он осторожно спустился на пол, широко расставив пальцы ног, и досадливо поморщился, ощутив приступ слабости. «Знают, кто я,» — он посмотрел на экзоскелетчиков и недобро сузил глаза. «Будут допрашивать. Лиск мёртв, Кенен… Что с Кененом? Его тоже взяли? Ладно, увидим.»
18 февраля 25 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
«Un, du, ter… Tza!» — досчитав в уме до трёх, Гедимин резким движением сбросил себя с «кровати» — цельного куба из утяжелённого рилкара, намертво приваренного к полу и уходящего фундаментом в перекрытия нижнего этажа. За два дня сармат не расшатал «кушетку» и на миллиметр — да, впрочем, и не пытался. Устройство гермобоксов он помнил отлично — сам предлагал многие элементы и лично участвовал в перестраивании и ремонте…
Мышцы отреагировали правильно — сармат приземлился на пол мягко и тут же вскочил. Тут ему пришлось прислониться к стене и отдышаться. «То ли что-то с новым сердцем,» — досадливо сощурился он, прижимая ладонь к пульсирующему боку с зашитыми отверстиями между рёбер. «То ли я размяк за неделю. Ну да, тут не Пустоши Васка, тут из ошмётков не срастёшься…»
Вспомнив о Пустошах, сармат криво ухмыльнулся. Сколько он ни говорил себе, что видение — обычный бред, последние всплески активности мозга, оставшегося без кислорода, — это так и оставалось словами. «Что-то там было,» — был практически уверен Гедимин; обсудить странное явление было не с кем — что ответит на такие разговоры Питер Фокс, и так было понятно.
«Так, хватит. Теперь тренировка для рук…» — сармат отделился от стены и подошёл к прозрачному «окну». В верхней его части были встроены петли, впаянные в рилкар; выдрать их можно было только вместе со стеной, и они выдерживали вес Гедимина. Сначала он взялся за них двумя руками, подтянулся несколько раз, досадливо щурясь на правый локоть с неразработанным суставом, потом повис на одной руке. «Сюда бы провода и бусины,» — подумал он, вспомнив тренировки у Гуальтари. «Восстановить мелкую моторику…»
За стеклом что-то шевельнулось. Гедимин спрыгнул с «турника» и посмотрел на охранников. Они не отходили далеко — две или три пары сменяли друг друга, непрерывно следя за сарматом. Гедимин попытался перехватить чей-нибудь взгляд, но ничего не вышло — обе «макаки» упорно смотрели вниз, отслеживая движения пленника по его ногам. Сармат ощупал своё лицо и еле слышно хмыкнул — причины не смотреть выше ступней были вескими. Уцелели только глаза и ротовая полость, и то ему сильно повезло; всё остальное под расплавленным респиратором превратилось в месиво. В ноздри, чтобы не смыкались, вшили какие-то жёсткие кромки — Гедимин легко нащупывал их. «Наверное, это похоже на череп,» — подумал он, прекращая бесполезные «исследования». «Мартышки к такому не привыкли.»
На медпосту зажглась красная лампа. Гедимин повернулся на свет — к медику подошёл третий экзоскелетчик в той же полицейской броне и
