Книга Роковая женщина - Ирина Николаевна Бесараб

на чердаке. На чердаке провода идут, вот мы и втыкали в них иглы. У нас и радио было и телефон. В тех проводах напряжение было выше, чем в квартирах, от него быстрее закипало. Отопление в квартиры от главной трубы идет. На отводе вентиль стоял, ради халявного душа тройник с вентилем покупали.

На чердаках полно мест укромных. Мы старались держать себя в чистоте. Чистым быть выгоднее. В баньку грязного не впустят, от прилавка прогонят. А в бомжатных мойках быстро подхватишь грибок со вшами, с кровавой харкалкой. И менты, и братки, и врачи там пасут, на заметку берут. Чуть что им в тебе понадобиться — воли не видать. Разделают и выкинут. К благодетелям ходить — дорогу в ад себе мостить.

Нашим домом был подвал или чердак, однако даже здесь царили свои законы. За воровство из общака жестоко наказывали.

В стае жили дети возрастом от семи до пятнадцати лет. Тима, как лидер сам решал, кому жить в «нычке». По правилам, каждый день ребенку нужно было принести что-то в общак. Проживая на улице, мы все потеряли чувство страха и жалости, поэтому избить кого-то оказывалось проще простого, даже для меня!

В подвале было всеже теплее, чем на улице, однако сквозняки, сырость, грязь и вонь, создавали мрачную обстановку. Не смотря на это, мы пытались воссоздать иллюзию дома. Наклеивали на стены постеры с изображением артистов и футболистов. Мы были стаей, однако оставались одиноки. Свою любовь мы дарили кошкам и собакам.

Большинство из наших не умели читать и писать, а некоторые даже не разбирались в часах. Хотя это не мешало быть ребятам изобретательными. Они знали, как сделать розетку, провести свет в подвале и как починить найденный на свалке утюг или радиоприемник. Мы готовили, переворачивая утюг, и ставили на него сковородку.

Иногда пацаны попрошайничали, но это бывало редко. А вдруг, кто остановится и за руку потянет тебя в темный уголок? Как понять, кто с добром, а кто со злом? Бывало и менты упекали в клетку. Там отметелят и в душ кровь смыть. Затем в больницу с решетками на окнах, а потом приедут с браслетиками и в дыру упекут, подальше от всех. А там все чужие и все тебя бьют.

Если не мент так жестокая братва, монетку назначит. А не братва, так еще хуже. Руку протягивать себе дороже. Не верь, не бойся, не проси! Так правильно. На добро мы не надеялись. Если бы к нам с добром, то мы все что угодно сделали бы. Но, где же оно есть? Я не видела.

Глава 2

Наблюдая за Тимом и пацанами, я с горечью понимала, что одними заработками тут не обошлось. Новые вещи, деньги, еда, выпивка, игрушки. Они промышляли воровством, а возможно и убийствами. Нет, только не Тим! Не он!

— Алька, почему загрустила? Иди посмотри, что я тебе принес.

Алена нерешительно приблизилась к груде сваленных вещей. Тима швырнул ей кожаную курточку, новенькие джинсы и футболку.

— Где ты это взял? — глухо спросила Алена, хотя и так уже догадывалась.

— Да брось ты. Что ты ноешь? Тебе дают — бери, — грубо прокричал Денис.

Тима обошел груду вещей и стал возле огорченной девочки. В его руках была книга с красочными картинками.

— Вот. Это тебе. Ты ведь любишь рассматривать картинки с разными странами и зверями. Это я принес для тебя. Да и не только это.

Тима взял ее за руку и подвел к вещам. На лежанке лежали разные журналы, книги с картинками, «тряпки».

— Вы все это украли?

Тима серьезно посмотрел на Алену.

— Да украли, а что в этом плохого? Они это заслужили. Им всем нет дела до нас. Живут себе припевая, а мы тут с голодухи прозябаем. Я их всех ненавижу. Презираю эту холеную молодежь, которая ходит разодетая и откормленная, задирая высоко носы, с жиру бесятся. Всем плевать на нас. Вот и мне их не жалко. Ненавижу!

Алена прежде никогда не видела Тима таким злым. Он ненавидел весь мир и хотел ему отомстить. В его взгляде появилось что-то нехорошее, злое и жестокое. Алена боялась за него. Подобные мысли не доведут до добра. Этот взгляд полный ненависти, был ей знаком. Точно также смотрел ее отчим, когда убивал маму, также смотрели пацаны из банды, когда забывали людей на смерть.

* * *

В нашей стае дети часто менялись, кто-то уходил, кто-то приходил, а кто и погибал. У всех их были свои печальные истории. Все мы оказались выброшенными на улицу, как бездомные псы, но были и такие, кто по доброй воле убегал из дому.

Максиму было тринадцать лет. Он приехал из Орехово-Зуево. Макс очень тихий и скромный мальчик и товарищей у него не было. За темные красивые глаза, беспризорники прозвали его чуркой. Мама Макса умерла от передозировки, папа сидел.

Никите пятнадцать, он приехал из Ногинска. Когда ему было два года, его маму сбила машина.

Мама Светы, Вовы и Саши была лишена родительских прав и уехала в другой город. Отец стал пить и не заботился о детях. Они все сбежали из дома. Через несколько лет Света стала наркоманкой, подрабатывала на жизнь проституцией. Вову убили в подвале, когда он там спал. Саша сидит в тюрьме.

Надю мама родила в пятнадцать лет и, видимо, не имела большой привязанности к дочери. Через несколько лет, она развелась с мужем, оставила дочь и ушла. Надя рано стала сбегать из дому и дышать клеем, а в тринадцать лет стала проституткой.

Два брата Сережа и Дима, после смерти матери ушли от отца, спасаясь от пьяных дебошей. Они несколько лет жили в люке теплотрассы. Когда мальчики подросли, их пути разошлись. Сережа стал «панком», наркоманом и алкоголиком. Он несколько раз пытался покончить жизнь самоубийством. Дима, более мягкий по характеру и уверовавший в Бога, пробовал жить с отцом и мачехой и даже устраивался на работу. Однако спустя время бросал все и вновь уходил на улицу.

— «Тянет к друзьям», — виновато объяснял он.

Многих ребят изгоняли из дома сами родители за разные провинности. Лариса сама ушла из дому. Через несколько месяцев бродячей жизни девочка забеременела. Родители, узнав о ее состоянии, остались непреклонны в своем решение не пускать девочку домой.

Сбегают из дома и те подростки, которые не желают подчиняться разумным требованиям родителей. Юля и ее брат Женя приехали в Москву