Книга Резидент, потерявший планету - Рафаэль Михайлович Михайлов

мы выпустим из своих рук инициативу. Люди хотят очистить леса от пакости. И мы должны это сделать. Кто хочет вернуться к труду — милости просим. Кто намерен бесчинствовать, уповая на приход белого корабля, пусть получит народное возмездие. Батальоны и взводы народной защиты должны стать главной вооруженной силой в борьбе с буржуазно-националистическим подпольем и его бандами.

В этот же день министры Резев и Кумм провели совещание с опытными чекистами и отдельно собрали курсантов школ, новичков службы безопасности.

— Товарищи чекисты! — обратился Александер Резев к молодежи. — Момент сейчас трудный, и коллегия министерства приняла решение прервать на время вашу учебу в резервных частях. Будете доучиваться в боевой обстановке. Рассылаем вас по уездам, где враг проявляет себя активно. А одну группу, более подготовленную, направляем в Выру.

В зачитанном списке имен чекистов, командируемых в Выруский уездный отдел милиции, был назван и Пауль Мюри. Эту группу попросили остаться. Сначала Резев, а потом Жур и Грибов рассказали об обстановке в уезде, о зверствах банды Аво Пресса, убившей тринадцать человек.

— Пресс сейчас мечется, — пояснил Борис Кумм. — Он сам или один из агентов иноразведки, на которого выходит банда, безусловно будут пытаться задействовать сбитых с толку хуторян. Бандиты попытаются за счет мелких групп и одиночек численно увеличить свой состав, расширить «хутора прикрытия», а заодно создать у местных жителей представление, что подпольные силы действуют безнаказанно и способны сопротивляться.

Пауль Мюри назначен оперуполномоченным, сейчас он едет в край своих предков.

В уездном отделе молодого чекиста встретили приветливо. Пауль уже знал, что отдел предстоит возглавить капитану Зубченко, смельчаку и жизнелюбу, одно имя которого наводило страх на бандитов в Крыму, в предгорьях Кавказа. Пауль нашел здесь своего приятеля Альберта Соосаара. Добродушный и не очень разговорчивый старший лейтенант Иван Яковлевич Осока оказался щедрым на дружбу, а главное — незаменимым в разработке и проведении оперативных комбинаций. Наверное, многому его научила ленинградская блокада и служба в СМЕРШе. Переводчик Лео Баркель, привлекательный, с внушительной шевелюрой, обладал остротой восприятия, мягкими манерами. Страстный рифмоплет, он комментировал стихами главные события дня. В общении с ними Пауль чувствовал себя увереннее, все казалось простым и ясным.

Неясности начались, когда Пауль прибыл в волость Сымерпалу и попытался начать розыски следов банды с расспросов о родственниках или былых друзьях Пресса. Одни отмалчивались, другие откровенно уклонялись от ответа. Высокий, худой, как жердь, хуторянин глянул на юношу, видно, оценил его малый опыт, тихо обронил:

— Возьми в расчет, товарищ, наш характер. Мы это зверье при встрече оглоблей прикончим… А наводчиков среди нас не ищи. Не из того теста слеплены.

— А вот они из того… — грустно отозвался Пауль. — И наводчики, и грабители, и убийцы! И оглоблей, уважаемый человек, вы с ними не справитесь.

Повернулся, пошел по тропинке с хутора. Не сделал и десятка шагов, как крестьянин остановил его:

— Не торопись. Нашему мужику такие скорости, как ты развиваешь, не в привычку. — Догнал Пауля, потоптался рядом. — Говоришь, оглобли им ничто? Так, так… Чем я тебе могу помочь? Не свояк я этому Прессу, а чужак… Прошел у нас на хуторах слушок, что люди Пресса про Велло Тауми справки наводят. А Велло родом отсюда, говорят, прячется от милиции под Канепи. Чего ему, безлошаднику, прятаться — бес его знает. Может, с этого бока зайдешь?

Пауль благодарно пожал руку хуторянину.

Из Сымерпалу он дозвонился до уездного отдела. Постарался в туманных выражениях — опасался подслушивания — передать, что версия о намерениях Пресса слиться с группой Тауми и другими шатающимися в ближних лесах подтверждается. Просил разрешить перебраться в Канепи. «Смотри только, чтоб версия не увела тебя за сто верст от главного объекта!» — кричал в трубку капитан.

В Канепи добирался и на молочном фургоне, и на телеге-попутке, да и ногами глину дорожную месил. Прибыл он в предрассветной полутьме, в поселковом Совете никого еще не оказалось. Уселся на крылечке, прислонившись к двери, вздремнул. Услышав легкий прерывистый стук, поднялся, всмотрелся в мужчину, который пересекал дорогу, опираясь на костыль.

— Председатель будете? — уже знал, что тот хромает.

— Так точно, — по-военному отозвался подошедший. — Видишь, под Великими Луками немцы подбили, да не добили. Кто, откуда, зачем?

Завел в комнату, проверил документ, выслушал уполномоченного, задумался.

— Верно, болтается у нас где-то по соседству этот Тауми еще с двумя парнями. Особо плохого за ними не водится, правда, продукты пару раз из лавки утащили. Говорят, в девчонку какую-то был влюблен, вроде поет она в хоре, а девчонка на другого зарится. Но, может, обычные пересуды…

— А кто руководит местным хором? — спросил Пауль.

— Понимаешь, товарищ, — председатель замялся. — Знаменитости наши довоенные разбрелись кто куда, и мы временно это дело церковному органисту доверили. Они с пастором поочередно и занимаются с желающими.

— Значит, песни нам церковь дарить будет?

— Временно это, — опечалился председатель. — Моя промашка.

Оставив свой нехитрый скарб у председателя и сменив гимнастерку на легкую рубашку, Пауль отправился с визитом в канепискую церковь… Услышал протяжные звуки органа, вошел в темный притвор, из него — в молельню. Молящихся не было, и он, стараясь не стучать сапогами, подошел к органисту. Услышав шаги, музыкант снял руки с клавиатуры, обернулся к вошедшему.

— Чему обязан? — мягко спросил он. — В Канепи я вас не встречал.

Пауль назвался братом некоего парня из Сымерпалу. Сохнет тот по местной девушке, старшим людям свести их надо бы… Плел-плел, пока органист довольно сухо не прервал его:

— Молодой человек, вся эта история довольно запутанная, но причем здесь, собственно, я? Среди моих знакомых нет названных вами лиц.

Мюри вежливо попрощался. Он почувствовал, что его провели: «Зачем он поторопился заявить, что не знает таких? Я же еще не спросил об этом».

Приехал Лео Баркель, посланный Зубченко, выслушал Пауля:

— Значит, он что-то уловил и насторожился. Если хочешь, я подступлюсь к этому хору с заднего крыльца.

Красавец с пышной шевелюрой назвался в хоре представителем столичного певческого общества, легко завоевал симпатии молодых участниц хора, сочинив экспромт. После этого вступления в стихах Лео Баркель попросил их взять у органиста список всех участников хора. Получив этот список, а затем уточнив в поселковом Совете, где работают молодые певуньи, Лео и Пауль начали обходить их — одну за другой. Наводили на разные истории, но парнем из Сымерпалу никто не интересовался. И вдруг… Одна из девушек, заглянув в список, что держал в руках Пауль, весело воскликнула:

— Почему нашей Айме здесь нет? Господин органист забыл внести ее…

Айме работала на почте. Тонколицая, голубоглазая, она показалась Паулю искренней с первого взгляда. И говорила она приветливо,