Книга Проклятье египетского жреца - Виктория Лисовская

уже видеть египтянина.

Стефан Саймон весьма громко фыркнул и выразительно прижал локоток Эллен к себе, тем самым показывая свое право на женщину.

«Очередной фаворит княгини», – сделала вывод Глаша. Про любвеобильность Муратовой давно ходили в свете нелицеприятные слухи, которые сама княгиня со смехом подтверждала.

– Ах, Асхаб, у вас, восточных людей, такие приятные речи! – шутливо стукнула веером по пальцам каирца Эллен.

Тот прижался долгим поцелуем к ее холеной перчатке, чем снова вызвал весьма красноречивый свирепый взгляд Стефана.

– Красавиц Елен, я бы хотель с вами поговорит по поводу мой денег, вы мне обещаль! – держа княгиню за руку, обратился к ней Асхаб.

– Ах, мой друг, все финансовые вопросы позже, после ужина, не надо сейчас портить аппетит.

– Но ви мне говориль…

– Да-да. Я все помню… после ужина! Кстати, Аристарх Венедиктович, если вы не против, я дала ваш адрес Асхабу, у него к вам как к самому лучшему сыщику было какое-то интересное задание, – снова зачирикала княгиня Свистунову на ухо.

– Да-да, мы этим как раз и занимаемся, – поклонился Асхабу сыщик.

– Ну и замечательно! – Эллен лукаво улыбнулась, пригласила гостей за стол, а сама упорхнула встречать князя Оболенского.

Дмитрий Аркадьевич Оболенский прибыл последним и, как полагается богатым и очень богатым князьям, был необычайно важен, высокомерен и громко выражал свое мнение направо и налево.

– Ах, Эллен, душа моя! Благодарствую за приглашение. Я весь в делах, заботах, хоть с тобой, дорогая, смогу отдохнуть, – он поцеловал Муратову в щеку.

– Дмитрий Аркадьевич, вам спасибо, что нашли время посетить мой скромный прием, – поклонилась гостю Эллен.

– Скажете тоже, скромный. У нас в Москве такие рауты мало кто может себе позволить, – ухмыльнулся в пышные усы князь.

– Как там в Москве? Вы надолго в нашу столицу?

– Да я здесь по делам, открываю новые магазины в Петербурге, а тут вся эта суета с переездом. Домочадцы не слушаются, прислуга вся распустилась, найти нормальных слуг совсем сложно. Я тут даже по случаю объявление приказал в газету дать, не хватает хороших служанок. Дети капризничают, учителей не слушаются. Жена болеет. Я весь в делах, в делах, – покачал головой князь.

– Ах, Дмитрий Аркадьевич, пройдемте к столу, я уверена, сегодняшний вечер вы не забудете, – ослепительно улыбнулась Эллен Генриховна.

– Я не сомневаюсь, дорогая! – кивнул в ответ князь и приник к перчатке Муратовой.

За столом Аристарх Венедиктович и Глафира оказались в компании ученого Филиппа Лурье по одну сторону и купца Степана Владимирского по другую. Подавали на первое черепаховый суп, свиные отбивные и рябчиков с томленой осетриной на второе; к десерту принесли диковинные плоды ананасы – последний шик в Лондоне, как по секрету признался Стефан, и замороженные ягоды в сиропе по рецепту местного кондитера.

Разговор за столом опять вернулся к древним мумиям.

– А где сейчас находится… ну… тот пациент, которого полагается раскатать? – вежливо спросил доктор Лосев, полненький упитанный весельчак, всю трапезу сыпавший анекдотами и прибаутками. – Я признаюсь, сам немного увлекаюсь этими пирамидами, храмами, мумиями! Весьма занимательно!

– Ах, страсти какие! – прогудела графиня Розанова, желчная старуха с нездоровым цветом лица, с брезгливым отвращением цедившая черепаховый суп. – Как можно так над мертвыми изгаляться! Мумию раскатывать! Тьфу ты!

При этих словах Эллен громко расхохоталась.

– Ах, тетушка Агнесса Карловна, эти мумии вымерли пять тысяч лет назад! Они уже точно ничего не почувствуют! А для будущей науки, для египтологии, это так важно – изучать мумии, так научно! И это так модно! – закатила она глаза при слове «модно». – Вот в Лондоне каждую пятницу раскатывают какого-либо беднягу, и никто уже не прикрывается этими глупыми предрассудками об осквернении умерших!

– Конечно, Эллен, мы же люди прогрессивные! Конец девятнадцатого века! А мумиям уж точно не больно! Это все для науки! – тоненько захихикал Стефан Саймон.

– Как египтолог я могу вам подтвердить, что это все только ради науки, ради изучения тех тайн, что хранят в себе египетские мистерии, – старик Лурье закивал в такт словам Саймона и опрокинул в себя очередной бокал шампанского. – Мой отец, пусть земля ему будет пухом, тоже много лет занимался египтологией и никогда не жаловался.

– Вот видите, Агнесса Карловна, ученые не против! – Эллен чмокнула княгиню в напудренную щеку. – Ну же, это так забавно!

– Забавно! Вам, молодежи, только забавы подавай! А о душе кто думать будет! – старуха еще сердилась.

– О душе сами муми и думать! – подал голос Асхаб Аф-Аффанди. – Именно благодаря душе, благодаря Ка, которая и есть душа в Египет, и делали муми. Хотеть сохранить вечность, вечная жизнь.

– Вечно пребывать в бинтах в пирамиде? Не о такой вечности ныне мечтают! – заметил купец Владимирский.

– А я бы вечно ел ваш черепаховый суп, княгиня! Мои похвалы повару! – галантно заметил Аристарх Венедиктович. – Учись, Глашка, – прошептал он на ухо помощнице.

Глафира скривилась и наклонилась над тарелкой; если честно, суп ее не вдохновил, и не ее одну. Художник Менжинский тоже вяло ковырялся в тарелке. А Асхаб Аф-Аффанди даже не притронулся к еде, он с безмятежным видом курил свою трубку из слоновой кости, не спуская темных глаз с княгини Муратовой, мило воркующей со Стефаном.

Но сладкую парочку это ничуть не смущало.

Хотя Саймон все-таки попытался сделать Асхабу замечание.

– Не знаю, как у вас в Египте, но в Европе и в России так на женщин смотреть нельзя! – выдал он.

– Как это так? – улыбнулся каирец.

– Вот так, вы знаете! И это неприлично! – с вызовом сказал англичанин.

– А чего есчо неприлично?! – повысил голос Асхаб. – В моей страна женщина неприлично с открытым лицом появляться на улица, но я же вам не указывать!

– Ах, не стоит ссориться, мальчики! У всех свои понятия о приличиях! – попыталась разрядить атмосферу Эллен. – Асхаб, не обижайтесь на Стефана! Но пожалуйста, раз уж вы у нас в гостях, я прошу вас не курить трубку за столом! Это многим не нравится! – кивнула она на скривившуюся Агнессу Карловну. – Если позволите, дайте мне вашу трубку, я обещаю вам отдать ее после распаковки.

– Ради ваш прекрасный глаза, о Елен, я готов на все! – поклонившись, Асхаб вручил хозяйке трубку из слоновой кости.

– Спасибо! И почему вы ничего не едите? Не вкусно?

– Нет, я не могу – по моя религия нельзя черепаха, нельзя свинья мясо, потому не волнуйтесь – я буду ест фрукт!

– Хорошо, как хотите! – Саймон хмыкнул.

– Кто-нибудь еще хочет фрукты? – Эллен кивнула служанкам, которые принесли охлажденные напитки и замороженные ягоды.

– Чуть не забыл, прекрасный Елен, у меня есть для вас есчо один египетский презент, – Асхаб вытащил из-за пазухи бронзовую фигурку